Старая крепость

– Дай-ка поглядеть… – майор склонился над схемой.

– Вот, думаю, где лучше выходить.

– А что тут думать? Вот здесь, между Северными и Северо-Западными воротами проскользнуть ночью, – и на север, в Беловежскую Пущу.

– Так себе план.

– Обоснуй.

– Смотри: во-первых, ты сразу попадаешь в Брест, который сейчас наводнён войсками. Во-вторых, нужно пересечь вот здесь вот дорогу, по которой идут потоком воинские части, а потом, – ещё и железку. Немцев на этом маршруте, – как блох на бездомной собаке.

– Откуда они там возьмутся? Мост-то один, – железнодорожный!

– Уже не один. Немцы навели севернее крепости понтонную переправу и гонят через неё войска.

– Ну, если так, тогда остаётся это направление, – вот здесь, через южный городок. Чёрт, там у нас Варшавское шоссе…

– Именно. Пересечь его, – та ещё задачка.

– Да уж…

– Сдаётся мне, что идти нужно через Западный остров. Там и ждать нас не будут, и от города подальше. Переправиться на тот берег, сделать крюк и выйти к Бугу севернее. А уж оттуда, можно и в Пущу, но я бы пошёл на восток, догонять нашу отступающую армию.

– Пожалуй, да, – из имеющихся вариантов, этот самый лучший, – потёр подбородок Гаврилов, – Чем тебе Беловежская Пуща не нравится? Лес там, – что надо!

– А не нравится мне тем, что в этом районе, с самого начала войны, сидит в окружении очень уж много народу. Чуть ли не корпус, – точно не помню. И они пытаются всеми силами пробиться на восток. Немцы, естественно, оставлять в тылу такую группировку не горят желанием, поэтому там сейчас бой не на жизнь, а на смерть. Так что, пробиться сквозь боевые порядки фашистов и прорваться к нашим, чтобы снова оказаться в окружении, – так себе идея.

– Куда ни кинь, – всюду клин…

– Вот поэтому я и предлагаю идти на восток.

– И где сейчас фронт? Сколько до него идти?

– Думаю, пока на Березине, но это ненадолго.

– Ого! – присвистнул Гаврилов, – далеко забрались…

– Ничего, одолеем… Наполеон вон, вообще Москву взял, а толку?

– Тоже верно. Но как, – имея такую армию, технику… Отступать!?

– Не дави на больную мозоль. Тут целая совокупность факторов: от ошибок отдельных лиц до случайного стечения обстоятельств. Как-нибудь потом, если будет время, расскажу. Слушай, у тебя нет, случайно, нитки с иголкой? Я тут проковырял дырки под треугольники, насквозь, вместе с воротом. И лапки мне теперь шею натирают, – невмоготу! Хочу отпороть петлицы и нормально сделать. Или просто подворотничок новый поверх нашить?

– Ну и сержант, – насмешливо протянул Гаврилов, – и форму подогнать не может, и нитки с иголкой нет. Я планшет тебе дал, – там посмотри, должны быть.

Действительно, порывшись в недрах выданной мне сумки, я обнаружил искомое. И швейные принадлежности, и несколько подворотничков: полный комплект.

– Нормально подшивайся, потомок, – не позорь предков! – ехидно произнёс майор.

– Да я на флоте служил…

– То-то я и гляжу, – руки не оттуда растут.

– Нет, чтобы помочь товарищу!

– Ага, щас! Криво пришьёшь, – оторву, будешь тренироваться, пока не научишься! Давай, приводи себя в порядок, а я пойду по позициям пройдусь. Не нравится мне что-то эта тишина…

Я прислушался: действительно, обстрел прекратился. Странно… Гаврилов вышел. Сняв гимнастёрку и накинув на плечи так же выданную мне шинель, – принялся за дело. Если с петлицами я проблем не испытал, то с подворотничком… Как его тут пришивать-то? Ладно, глаза боятся, – руки делают. Так, вроде бы, готово! Хотя… Вряд ли подворотничок должен быть в гармошку… Мда… Переделываем… А что, если взять их сразу два? Вроде бы, поплотнее получается… Открылась дверь и в каземат зашёл Касаткин. Увидев моё рукоделие, капитан восхитился:

– О! Хоть один нормальный сержант нашёлся! А то ходят все зачуханные… Не воины Красной армии, – а сборище оборванцев.

– Так им, может, некогда, – война ведь. Да и не у каждого нитка с иголкой есть…

– Это факт, – согласился со мной начальник штаба, усаживаясь за стол и доставая из планшета какие-то листки.

– Ещё восемь человек умерли, раненых, – покачав головой, стал делать какие-то отметки карандашом капитан, – Когда уже это всё закончится?

Снаружи раздалась стрельба, – такое ощущение, что прямо напротив нашего каземата. Касаткин вскочил и бросился к двери, вытаскивая на ходу пистолет из кобуры. Я, чертыхнувшись, отбросил гимнастёрку и схватил ППД. Что там ещё такое? Выбежали в коридор: пограничника у дверей не было. Стреляли явно наши, – из винтовок. Осторожно выглянул в амбразуру. Так и есть, – из ближайшей к нам потерны, слева, несколько бойцов ведут огонь куда-то вверх. Как был, в галифе, белухе и с автоматом, – бросаюсь к стрелкам.

– Куда стреляем? – интересуюсь у младшего сержанта-артиллериста.

– Да вон, – немцы по валу шастают!

– Дай-ка гляну…

Трава, синее небо, – никакого движения не наблюдаю. Видимо, спрятались. Командую прекратить огонь и прислушиваюсь. Точно, – на валу слышны голоса. Не там, конечно, куда стреляли бойцы, а намного ближе, – почти у нас над головами.