Старая крепость

Выслушав говорившего, он медленно опустил её на аппарат:

– Коломиец звонил. Его наблюдатели слышат гул самолётов. Похоже, бомбить нас идут…

Мы прислушались. Ничего.

– Может, мимо летят? – предположил начальник штаба, – С чего ты взял…

Чудовищной силы взрыв качнул каземат, не дав договорить капитану. За ним – ещё один, и ещё. Мы упали на пол, закрывая головы руками. Я насчитал шесть попаданий. Сомнений не было, – немцы начали бомбить Восточный форт. Вал устоял, но ощущения внутри казематов были не из приятных. Вновь раздались звонки телефонов: сначала одного, затем второго. Командиры рот докладывали, что потерь не имеют и запрашивали дальнейших указаний. Готовиться отражать очередную атаку, – так звучал приказ Гаврилова.

На этот раз, обходить позиции отправились все вместе. Бойцы, пережившие первую в их жизни бомбёжку, в основной массе своей находились в прострации. Подбадривая их, мы двигались в сторону роты Коломийца. Напротив лазарета, в коридоре, сидела Абакумова, зажав уши руками. Между пальцев у неё текла кровь. Касаткин бросился к военфельдшеру, спрашивая, не ранена ли она? Помотав головой, та что-то тихо ему ответила. Контузия. Оставив начальника штаба, мы с Гавриловым бросились дальше. У Коломийца всё было под контролем: он расставлял бойцов у амбразур. Убедившись, что правый фланг обороны вполне дееспособен, быстрым шагом отправились через потерну к Домиенко. Бежать нельзя, ибо вид бегущего командира вызывает в рядах бойцов панику. Добравшись до казематов внутреннего вала, увидели лейтенанта, руководящего обороной вверенного ему участка. Здесь тоже всё в порядке.

Осталась рота Зульфугарова. Ей досталось больше всего: завалило один из казематов, в нескольких треснул и частично осыпался потолок. Пыль, крики, мат… Несколько бойцов, обдирая в кровь руки, лихорадочно разбирали нагромождения кирпичей, пытаясь вытащить из-под них своих товарищей. Как оказалось, четыре из шести авиабомб разорвались именно над этим участком обороны. Множество раненых, убитых. Все, включая Зульфугарова, получили контузии. Сам лейтенант лежал сейчас без сознания, командование в свои руки взял старшина Павленко. Среди хаоса и неразберихи, раздавался его зычный голос, отдававший распоряжения о выносе раненых и требовавший красноармейцев вернуться к амбразурам. Увидев Гаврилова, старшина доложил, что рота понесла потери, количество пока не уточнено. Тем не менее, боеспособность не потеряна и личный состав готов к отражению атаки гитлеровцев. Майор выслушал рапорт Павленко и приказал принимать тому руководство ротой.

– Держитесь, – сейчас немцы опять в атаку пойдут! Что с пулемётами?

– «Максима» вместе с расчётом завалило, – похоже, всё, кранты. Остались только два ручных!

– Чёрт подери! – с досадой выругался Гаврилов, – Ладно, отбивайтесь пока тем, что осталось. Будет совсем туго, – докладывай. Со связью что?

– Телефон там остался, под обломками, – махнул рукой Павленко в сторону обвалившегося каземата.

– Значит, посыльного пришлёшь. Давай, старшина, действуй! – хлопнув того по плечу, закончил Гаврилов. Мы посторонились, пропуская бойцов, тащивших на плащ-палатке охающего раненого с неестественно вывернутой ногой.

– Немцы! – раздался чей-то дикий крик.

Не сговариваясь, бросились с майором к ближайшей амбразуре. Пыль, поднятая взрывами во дворе, почти осела. Со стороны домов комсостава, перебежками, двигалась немецкая пехота. Чуть позади, шёл танк, – трофейный Т-38. Подпустив атакующих метров на сто, – из казематов внутреннего вала открыла стрельбу рота Домиенко. Как по команде, в тот же момент, подключились и фланги внешнего вала. Слева заработали оба «ДП», захлопали винтовки. Немцы, поняв, что огонь защитников и не думает ослабевать после авианалёта, тут же отошли.

– Разведка боем? – вслух подумал я.

– Похоже на то, – внимательно наблюдая за отходящими фашистами, задумчиво произнёс Гаврилов.

– Прекратить огонь! Все в укрытие! – подал голос Павленко, призывая красноармейцев отойти от бойниц, – Остаются только дозорные!

– Сейчас опять обстреливать начнут, – пояснил он нам.

Действительно, как только последние фигурки отступающих немцев скрылись из вида, по форту вновь начала бить артиллерия и миномёты. Следуя по вздрагивающему от разрывов коридору, мы вернулись в штабной каземат. Касаткина ещё не было. Гаврилов схватился за телефоны, – звонил в роты, уточнял потери. Я, пользуясь случаем, копался в своей памяти, вспоминая время, в которое на Восточный форт прилетит двухтонная бомба. Вроде как, к вечеру. Именно темнота помешает немцам качественно зачистить казематы. Сейчас 9 утра. Значит, в запасе ещё есть несколько часов. Достав из планшета схему, стал думать, как лучше вырваться из Крепости после взятия форта. За этим увлекательным занятием меня и застал Гаврилов.

– Что это у тебя?

– Немецкий план крепости с расположением блокирующих частей.

– Откуда ты его взял?

– Начертил, – не подумав, ляпнул я.

– Не понял…

– Немец тот, в которого я вселился, – его работа. Правда, на сегодняшний день, обстановка могла и поменяться.