Станцуй со мной танго [СИ]

Марк вез Глафиру на дачу, предварительно узнав, что Скворцов не приедет, заручившись поддержкой у Ольги, которая обещала, что в субботний вечер произойдет нечто такое, что навсегда отвратит Леонида от мыслей о других женщинах. Так это будет или не так, Дризу по барабану, главное, чтобы в субботу Леонид не появился. Сауна, закрытый бассейн и джакузи, легкий флирт и легкое же вино сделают свое дело — Глаша проснется в объятиях Марка. А дед, Светлана Захаровна и ее старшая дочь Маша, которая зайдет «прибраться» рано утром и застанет сладкую парочку за горячим сексом, засвидетельствуют, что Глафира Глазунова принадлежит Марку, она ЕГО девушка.

Пять лет назад, когда Скворцов начал прикупать участки рядом со старым дедовским домом, Дриз тоже вложился в дело. Леонид сам предложил помощнику и другу отстроить небольшой коттедж в общем периметре, чтобы у Марка была своя берлога, и он мог приезжать, когда вздумается и с кем вздумается, не стесняя и не стесняясь. Даже подъезд к «личным апартаментам» был отдельный. Дриз свободно пользовался и пристанью, где стояли катер и пара лодок, и парковой зоной, со знанием дела устроенной ландшафтным дизайнером, и спортивным комплексом, куда входили двенадцатиметровый бассейн, тренажерный зал и конюшни.

Фазенду обслуживал штат деревенских работников, а охраной занимался все тот же Петр Иванович, натыкавший повсюду камер и поддерживающий прямую связь с деревенским полицейским участком.

И на эти камеры Дриз тоже делал ставку: пусть Скворцов увидит их с Глашей отношения. Марк со своей новой пассией постарается засветиться под каждой из них.

Если бы Леонид знал, что Дриз первым застолбил Ольгу, вряд ли бы сделал своей любовницей. Он отступился бы. Во второй раз друг и помощник такой ошибки не допустит: не даст женщине выбирать, с кем остаться. Он заранее вывесит флаги «моя», прежде чем босс догадается, кого зажимал тем вечером в туалете.

Глаша смеялась, вела себя раскрепощено, не отнимала, словно недотрога, пальцы, когда Марк грел их своим дыханием, не вздрагивала от каждого прикосновения, и все шло хорошо, пока на Дриза не напал Уругвай.

Он повалил старого друга на землю и зацеловал до смерти.

Дернуло же Марка научить ротвейлера целоваться! Теперь он отворачивался и отплевывался от слюнявого собачьего языка, пытался выбраться из-под семидесятикилограммового пса, которому ненамного уступал в весе, и ругался отборнейшими словами, но только еще больше раззадоривал Уругвая, считающего, что с ним играют.

Глаша вскрикнула от испуга, когда черная тень перемахнула через скамейку и повалила на дощатый пол ее кавалера, а потом, поняв, что здесь все свои, смеялась до икоты, не в силах помочь извивающемуся под собакой Марку.

— Уругвай! К ноге! — послышался грозный окрик и собака замерла. Нехотя слезла с жертвы своих поцелуев и отошла к хозяину. Сев у его левой ноги, вскинула голову, словно ища одобрения. Мужчина в бушлате и армейских ботинках погладил пса по голове и протянул руку лежащему в изнеможении Марку.

— Привет, брат.

Глава 17. Властный Пластилин и его секретная комната

— Здравствуйте, Глафира Степановна, — мужчина, скинув капюшон, закрывающий его лицо, с улыбкой посмотрел на застывшую с открытым ртом Глашу. «Химичка» сделала шаг назад и неловко опустилась на скамейку, словно ноги ей только что отказали. Скворцов присел перед ней на корточки, положил ладони на ее подрагивающие колени и внятно произнес: — Кукушка кукушонку купила капюшон. Он в капюшоне так смешон?

Глафира в оцепенении смотрела в серьезные глаза Леонида. Так, наверное, себя чувствовали бандерлоги, увидев великого Каа. И так же, как бандерлоги вторили своему гипнотизеру, ответила и Глаша: медленно, почти не соображая, что произносит:

— Глашкина компашка: Глашкина мамашка, Глашкин папашка и сама Глашка, — и сглотнула ком, который делал ее голос хриплым.

— Мы что, упражняемся в скороговорках? — между делом поинтересовался Дриз. Он с недовольным лицом отряхивал свое дорогое пальто. Его челка, залакированная слюнявым языком Уругвая, стояла колом, и теперь блондин, чей разворот плеч был сильно преувеличен фасоном верхней одежды, напоминал нахохлившегося попугая какаду.

Скворцов, убрав горячие руки с колен девушки, молча распахнул ее куртку и достал из внутреннего кармана сигареты. Сунув одну из них в рот, похлопал по остальным накладным карманам, коих на мужской куртке оказалось превеликое множество, и, нащупав зажигалку, демонстративно ее вытащил. Щелкнув, посмотрел через огонек на закаменевшую «химичку», и не торопясь прикурил. Все так же не произнося ни слова поднялся и пошел по темной аллее, заставив взбешенного Марка и растерявшуюся Глашу смотреть ему вслед.

— Я что, сижу в куртке босса? — смогла, наконец, произнести Глафира, когда огонек от сигареты растворился в темноте. — И как Леонид Сергеевич вообще здесь оказался?