Станцуй со мной танго [СИ]

Прикупив несколько соседних участков, Леонид за последние четыре года выстроил настоящую фазенду с «господским» домом, хозяйственными постройками и отдельными коттеджами для гостей и прислуги. Да, да, на даче жила прислуга — экономка Светлана Захаровна, на помощь которой из деревни приходили две взрослые дочери. Мадам Кудыркина вела хозяйство рачительно и с душой, за что ее сильно любил и уважал дед, и едва терпела мама, чувствуя в ней соперницу по кухне и вниманию патриарха семьи.

Если бы тетя Тося знала, что старшая дочь Кудыркиной, разведенка с малолетним сыночком на руках, побывала в спальне ее Ленчика, когда тот после баньки и сливовицы, распитой напополам с дедом, был особенно благодушен к шикарным формам, наверняка спалила бы всю фазенду, а отца забрала в город.

Никого из дачной компании такой исход не радовал, а потому тайна былых отношений Скворцова пряталась за семью печатями. Тем более, что с появлением Ольги, умеющей держать нос по ветру, деревенские разведенки в сторону ее жениха даже смотреть боялись.

Подъехав с «черного крыльца» — так назывались ворота, через которые, чтобы не тревожить хозяев и их гостей, подвозились продукты и плоды из садов-огородов, Скворцов загнал машину под навес рядом с конюшней, и пошел поздороваться с Ласточкой — старой лошадью, на которой еще мальчишкой рассекал по полям.

— О, молодой барин пожаловали! — воскликнула Светлана Захаровна, поднимаясь с невысокой скамеечки, перед которой стоял ящик с фруктами. — А мы тут яблочки перебираем, — улыбаясь, она протянула Леониду одно, предварительно вытерев его о фартук.

По-дружески расцеловав экономку, «барин» спросил:

— Дед уже спит?

— Как всегда, кемарит на веранде, — ответила женщина, возвращаясь к своему занятию.

Оглаживая Ласточку, хрумкающую яблоко, Ленька вдохнул полной грудью знакомый с детства запах. Если бы не осень, он с удовольствием переночевал бы на сеновале.

— Ты чего здесь стоишь? — за спиной послышались шаркающие шаги.

— Дед, привет! — Леонид обернулся и крепко обнял того, кто с детства прощал все шалости, приучая к свободе выбора.

— Пойдем в дом, сегодня что-то особенно холодно, — Яков Ильич поправил клетчатый плед, накрывающий его плечи.

Откуда-то издалека послышался женский смех.

— У нас гости?

— Да, твой помощник еще днем с девицей приехал. К реке пошли. Ты не против, я твою куртку ей дал. Городская. Не понимает, что в деревне гораздо холоднее, чем у вас среди высоток.

Леонид остановился на веранде, взял в руки голубую курточку. Поднес к лицу.

— Ты чего? — обернулся на него дед.

— Да так, ничего. Обознался.

Глава 16. Страсти по-деревенски

— А где Уругвай? — Леонид снял городские и, на дедовский взгляд, пижонистые туфли и переобулся в удобные ботинки.

Слышал бы его кто несведущий, наверняка подумал бы, что происходит нечто странное: или Скворцов впал в беспамятство, или в Южной Америке произошли тектонические подвижки, и Уругвай поменял привычные координаты. На самом деле, Леня интересовался, где мотается его верный хвостатый друг. Кличку черная морда получила за суровый и воинственный характер, коим славны парни из уругвайских наркокартелей. Такие же славные парни обитают и в Мексике, и в Бразилии, и в Панаме, но дед быстро согласился, что называть кобеля породы ротвейлер Панамой как-то несолидно.

— Уругвай там же, где и магарыч, — дед с недовольным лицом устраивался в кресле, где собирался коротать время в ожидании сигнала отхода ко сну. Услужливая экономка приходила за ним, чтобы проводить до постели и подложить под вечно мерзнущие ноги грелку. Мама Леонида подозревала, что грелкой частенько служила сама односельчанка, но та пока не была поймана за подобным непотребством, а потому могла спать спокойно. Укутавшись до носа в плед, дед пояснил: — Светлана Захаровна просила его посторожить.

И опять загадка, почему вдруг Уругвай сторожит магарыч, объяснялась просто: известный на всю округу плотник Савелий Макарович имел обыкновение просить, чтобы с ним расплатились беленькой, после чего мог войти в крутой вираж и не брать в руки рубанок в течение недели. За топор-то в пьяном угаре он хватался частенько, только никого из односельчан это почему-то не радовало. А потому, дабы Макарыч-Магарыч не воспользовался служебным положением и не добрался до развращающего пойла, к нему приставляли кого-нибудь из особо нуждающихся в его трудовых навыках. Видимо в этот раз наступила очередь деда — фазенда постоянно требовала плотницких работ. А так как из Якова Ильича охранник никудышный, экономка в стражники определила более надежного и непьющего Уругвая. И вовсе не состояние здоровья делало деда непригодным для охранной службы, а легкость присоединения к празднику жизни: если бы ему позволили, он с радостью исполнил бы на пару с плотником танец с топорами.