Станцуй со мной танго [СИ]

— Ну, все, — «охотница» вновь зажмурилась, — делай из меня красавицу. Роковую. И парик черный, как в голливудских фильмах.

— У тебя свои волосы классные.

— Конспирация! — прошептала Глаша и подняла вверх указательный палец.

Черный парик на свернутые в узел волосы не наделся, пришлось остановиться на рыжем.

— Здорово получилось! Рыжий тоже хорошо смотрится. Я саму себя не узнаю, — «роковая» красотка придирчиво рассматривала свое отражение.

Когда Виолетта отошла к окну, чье расположение позволяло легко обозревать подходы к клубу милонги, Глаша, воровато оглянувшись, быстро стянула с себя трусики. Спроси ее подруга, зачем она это сделала, ей пришлось бы оправдываться, что это вовсе не из-за желания оголиться, а лишь потому, что проступающие через тонкую ткань резинки портили все впечатление от платья, выбранного с такой тщательностью и желанием поразить определенного мужчину.

«Не будет же он лезть под платье, — рассуждала Глаша, вертя попой перед зеркалом. — Шот-шот-лонг-лонг».

Сделав несколько шагов танго, Глазунова результатом осталась довольна. Платье сидело как влитое и никакие поперечные полосы не портили его строгих линий.

Глафира подрагивала от нетерпения, как кобылица на ипподроме перед забегом, но ее «жокей» отчего-то не спешил появиться.

— Глаша, успокойся, — произнесла Виолетта, слыша, как подруга цокает каблуками. — Попей воды.

— У меня уже полный живот, — Рыжая замерла за соседней занавеской. Ее пальцы так сильно сжали плотную ткань, что грозились оборвать гардину. — А ты уверена, что не пропустила Скворцова? Может, не узнала, и он сейчас в клубе?

— Нет, не пропустила. А ты угомонись, иначе вспотеешь.

— Ох, черт! Духами побрызгаться забыла! — Глаша кинулась к дивану и лихорадочно вывернула на него свою сумку. Косметика разлетелась в разные стороны. Поймав пузатый флакон, побрызгала перед собой и, раскинув руки, вошла в терпкое облако.

— А Лорка любит цветочный аромат, — с улыбкой обернулась на нее Вета. Увидев лежащий на полу мобильник, спросила: — Телефон возьмешь?

— Зачем? Только мешать будет. Да и карманов нет. Не в трусы же его совать? — произнесла Глашка и тут же прикусила губу.

— Блин, чуть не упустили, — Вета прилипла к окну. — Смотри, пришел.

Даже через толстый слой косметики было заметно, что Глафира побледнела. Подошла к подруге и выглянула из-за ее плеча. Скворцов стоял к ним спиной.

— Иди. Чего застыла?

— Не могу. У меня ноги вдруг деревянными стали, — Глашка смотрела на Вету щенячьими глазами.

— Так, успокоилась. Это всего лишь танцы, ничего плохого там с тобой случится, — Виолетта обняла подругу и погладила по спине. — Дышим глубоко и ровно. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

— Ой, Ветка, — сквозь смех всхлипнула Глаша, снимая двумя пальцами с ее плеча искусственные ресницы. — Все мои гаджеты на твоей толстовке остались.

— Давай и второму глазу естественную красоту вернем. И губы снова подкрасим. Так, делаем «ом» и вперед!

У входной двери пришлось придать замершей Глафире ускорение. Та слетела с крыльца ласточкой и тут же вцепилась в рукав Скворцова.

— Боже, ну где же вы ходите! Сколько можно вас ждать! Уже началось!

Глава 15. Сыщик, тангеро и молодой барин

Внедорожник стоял под аркой перехода между двумя зданиями, а его водитель всматривался в окна дома напротив, за которыми обитала Глазунова. Мобильник то падал на соседнее сиденье, то устраивался под лобовым стеклом, то грелся в руках хозяина, набирающего и вновь стирающего номер, сохраненный под кодовым именем «Голубая куртка».

Скворцов не был на все сто процентов уверен, что августовская любовница и Глафира Глазунова одно и то же лицо, но его подчиненная соответствовала всем отложившимся в памяти параметрам.

Просмотрев несколько раз присланные Петром Ивановичем фотографии, где уже среди множества лиц безошибочно вычислял «химичку», Леонид увидел и подходящий его «ковшу» размер груди, плотно обтянутой спортивным бельем, и знакомую наощупь линию бедра, и гладкость плеча, с которого (и ведь не ошибся!) собирал губами веснушки.

Вернувшись к первым снимкам, сделанным на занятиях йогой, смог даже опознать круглую попу Глазуновой, по которой, не удержавшись, провел пальцем.

«Черт, что я творю…»

Эйфория от открытия, что «Голубая куртка» возможно и есть та самая ночная танцовщица, заставила лечь на ковер. Глупую улыбку Леонида видел лишь потолок.

Скворцов на потом оставил размышления, почему Глафира легко пошла на секс, существовал ли заговор, и сколько в нем участвовало человек, сейчас он упивался от мысли о том, что целовал ее губы, ее грудь, ее живот, ее…

Мысль оборвали на самом интересном месте.

— Вам плохо?

Разве ему плохо?

Ему было так хорошо, что он мог отпустить домой в разгар рабочего дня не только Неллю, но весь штат компании, лишь бы ему дали насладиться воспоминаниями о конкретных губах, конкретной ложбинке на груди между полушариями второго или третьего размера, конкретном аккуратном пупке и конкретной…

— Идите. Вы свободны. Можете всю неделю не приходить на работу. Я буду на заводе…