Стамбульский бастард

Красно-желтый мигом выпрыгнул за своим имуществом, ни на секунду не переставая петь, улыбаться и сиять от воодушевления. Он оглянулся на поток машин, будто извиняясь за то, что всех задерживает. И только теперь заметил, что у них на хвосте едет не обычный автомобиль, но мрачной тенью следует символ смерти, серо-зеленый катафалк. Парень с растерянным видом застыл посреди дороги, окруженный машинами. Лишь когда мимо проехала еще одна компания распевающих гимн фанатов, а его товарищ нетерпеливо застучал по барабану, красно-желтый сообразил подобрать с дороги телефон и палочку и, бросив последний взгляд на стоявший на катафалке гроб, залез обратно в такси, но больше не высовывался, а остался смирно сидеть внутри.

Армануш и Асия невольно улыбнулись.

– У вас, должно быть, самая уважаемая профессия в городе, – заявила Асия водителю, который вместе с ними наблюдал всю эту сцену. – Одна ваша тень внушает ужас самым буйным и неистовым футбольным фанатам.

– Нет, – ответил водитель, – платят копейки, ни тебе компенсации убытков, ни медицинской страховки, ни права на забастовку, ровным счетом ничего. Я раньше дальнобойщиком работал, на больших грузовиках. Уголь возил, бензин, бутановый газ, техническую воду для производственных нужд и все такое.

– И что, лучше было?

– Шутите? Конечно лучше. Загружаешься в Стамбуле и выезжаешь в другой город. Ни к начальнику подлизываться не надо, ни перед надсмотрщиком стелиться. Ты сам себе хозяин. Хочешь – можешь и задержаться на дороге, если только начальник не велит быстро груз доставить, тогда, конечно, и ночью придется ехать, не спать совсем. А так, чистая работа была. Чистая и достойная. Никому не надо было кланяться.

Движение стало оживляться, и водитель переключил скорость. Футбольная колонна свернула к стадиону.

– А почему же вы ушли с той работы? – поинтересовалась Асия.

– За рулем уснул. Мчался себе по дороге, а потом – бах! Взрыв жуткий, словно Судный день настал и Аллах нас всех к себе призывает. Когда открыл глаза, оказалось, что я посреди кухоньки какой-то несчастной придорожной хибары.

– Что он говорит? – прошептала Армануш.

– Поверь, лучше тебе этого не знать! – шепотом же ответила Асия.

– Ну спроси, сколько он покойников в день перевозит?

Когда вопрос перевели, водитель покачал головой:

– Все от времени года зависит. Весной хуже всего, совсем мало народу умирает. А потом наступает лето, это у нас самый горячий сезон. Особенно если температура выше восьмидесяти поднимается, то работы хоть отбавляй, особенно старики… Мрут как мухи… Да уж, летом стамбульцы чаще помирают. – Он глубокомысленно замолчал, предоставив Асии нести семантическое бремя последней фразы.

Увидев прохожего в смокинге, который выкрикивал в мобильный телефон какие-то распоряжения, водитель воскликнул:

– Ох уж эти богачи! Пфуф!!! Всю жизнь деньги копят, и чего ради? Вот дураки. Разве у савана есть карманы? Мы же все в итоге оденемся в хлопковый саван. И все дела. Никаких модных шмоток. Никаких драгоценностей. Разве в могилу можно надеть смокинг или бальное платье? И кто же держит небо для всех этих людей?

Асии было нечего ответить, и она даже не пыталась.

– А если никто не держит, то как же мы под ним живем? Что-то я не вижу, чтобы небо какие-то столбы подпирали. И как они будут играть в футбол на этих своих стадионах, если Аллах скажет: «Все, не желаю больше держать для вас небо»?

Этот вопрос так и висел в воздухе, когда они завернули за угол и наконец остановились перед особняком Казанчи.

Тетушка Зелиха дожидалась перед домом. Она перекинулась с водителем парой слов и дала ему на чай. Перед домом уже выстроились «фольксваген», серебристая «альфа-ромео» и «тойота-королла». Похоже, они были последние. Дом был полон гостей, и все ждали, когда выгрузят гроб.

Войдя в дом, Асия и Армануш увидели, что там было столько народу, что камню негде упасть, причем все – исключительно женщины. Большинство посетительниц теснилось в гостиной на первом этаже, но некоторые разбрелись по другим комнатам, чтобы перепеленать младенца, отругать ребенка, поболтать или помолиться, благо наступило время полуденной молитвы. Поскольку их спальня тоже была оккупирована гостями, девушки направились на кухню и обнаружили, что тетушки уже собрались там в полном составе, шепотом обсуждают постигшую их трагедию и готовят для гостей подносы с ашуре.

– Бедная мама просто убита. Ну кто бы мог подумать, столько ашуре для Мустафы наготовила, а теперь все пойдет на его поминки, – сказала стоявшая у плиты тетушка Севрие.

– О да, американская женушка тоже убита горем, – заметила тетушка Фериде, не отрывая взгляда от какого-то непонятного пятна на полу. – Бедняжка, впервые в жизни приехала в Стамбул – и сразу лишилась мужа. Жуть какая!

– Ну, я думаю, она сейчас вернется в Америку и снова выйдет замуж, – заявила тетушка Зелиха, которая до сих пор слушала сестер, сидя за столом с сигаретой. – Знаете, Бог троицу любит. Вышла замуж второй раз, выйдет и в третий. Только вот интересно, первый муж был армянин, второй – турок, кто же будет следующий?