Сталин против рептилоидов

Товарищ Толмачёв Владимир Николаевич, сидел, не шевелясь уже четыре минуты, с тех пор как положил трубку телефона. Он не моргал, и не дышал. Он просчитывал варианты развития событий. И снова ждал звонков. И теперь он ждал звонков плохих. Очень плохих. Товарищи будут разочарованы и даже раздражены. И варианты развития событий в его воображении виделись ужасными. И ужасной виделась его карьера. Только что ему позвонили и сообщили, что убийца Незабудка была под охраной ОГПУ, и эта самая обозревшая охрана перебила его людишек и увела эту Незабудку в неизвестное место. И сейчас Владимира Николаевича волновал только один вопрос: Кто позволил, кто санкционировал, кто разрешил этому кокаинисту Дзержинскому выставлять убийце Незабудке охрану? Кто дерзнул встать на пути священного, кровного правосудия?

И ответ напрашивался сам собой: тайным куратором Дзержинского был сам визгливый Буревестник Революции. Кто бы ещё осмелился бы на такой варварский и подлый шаг против семьи товарища Толмачёва.

И товарищ Толмачёв не понимал, что всё это значит: Начало войны или просто политическая подножка. Показательная оплеуха. Чтобы продемонстрировать полную несостоятельность семьи, к которой принадлежал Владимир Николаевич. Но это выходило за все рамки, попирало все законы. По сути, Троцкий устраивал отвратительные игры, на костях сородича которого убил человек! Это было, какое-то особенное, отвратительное кощунство. Что ж, от банды Троцкого всего можно было ожидать. Сборище жадных и беспринципных выродков.

Но время шло, минута за минутой и ему необходимо было сделать доклад. Он с внутренней гримасой отвращения ожидал реакции своего до смерти трусливого и жестокого господина, но делать было нечего, время шло. Владимир Николаевич взял трубку:

– Соедините меня с Григорием Евсеевичем.

И разговор вышел именно таким, каким и ожидал его товарищ Толмачёв. Сначала господская ярость, выставление Толмачёва ничтожеством. Потом ужас труса, и стенания о том, что от него слабого, все отвернутся, и виноват в этом опять же Толмачёв. Затем надежда, что всё ещё можно исправить и вернуть потерянную репутацию и обещания Толмачёву золотых гор и карьерных вершин. В которые сам Толмачёв, как разумны товарищ, уже не верил. В общем, всё было предсказуемо. И сводилось к одному: товарищу Толмачёву нужно было всё исправить, и так, чтобы тень позора безответного оскорбления и бессилия не легла на семью. Иначе… Впрочем лучше ему, Толмачёву, не думать о том, что будет, если выйдет иначе. Если у него не получится.

Сидеть и медитировать времени больше не было, нужно было искать убийцу Незабудку и выяснять непосредственных виновников в расстреле его группы. Их тоже нужно будет наказать жестоко и показательно.

Он вызвал секретаря и приказал:

– Ежова ко мне быстро.

Ежов сейчас ему был не нужен, но вопрос с этим хитрецом нужно было решать и побыстрее.

Он тут же вошёл в кабинет. Мелкий, плюгавый, этакий Чапа-уркаган, только с другим знаком. Со знаком партийной номенклатуры. Но именно такой исполнительный и подлый тип и нужен был семье товарища Толмачёва.

– Мы тебя куда направили, а? – Сразу начал Владимир Николаевич.

– Ну, так в Марийский ОбКом, ответственным. – Мямлил Ежов.

– А сейчас ты где?

– Ответственным в Семипалатинском ГубКоме.

– А почему сбежал?

– Да не сложилась работа с местными товарищами. А меня товарищ Куйбышев в другое место назначил.

Куйбышев, ещё один деятель, которого Толмачёв не любил. А Ежов врал, Владимир Николаевич знал, что Ежов связался с местными гомосексуалистами, и из ревности одного из них покалечил, способом каким положено калечить у гомосексуалистов. Дело дошло до местного ОГПУ и Ежова пришлось прикрывать.

– Не сработался, значит.

– Не сработался. – Кивал Ежов жалостно.

– Куйбышев значит, на новое место назначил?

– Куйбышев.

– Завтра поедешь в Киргизский ОбКом ВКПб. Заведующим орготделом, и только попробуй там не сработаться.

– Товарищ, Толмачёв, – захныкал Ежов, – ну зачем в Киргизию, что других мест нету?

– Езжай, и забудь про Куйбышева, мы предупреждаем один раз. Только один раз, второй раз мы вообще не предупреждаем. И ты своё предупреждение, считай, получил. Так что езжай в Киргизию.

– Есть ехать в Киргизию, – мрачно согласился Ежов.

– Прояви себя, начинай чистку рядов. Не миндальничай, установи сразу отношения с местными товарищами из ОГПУ. И проводи мероприятия по очистке рядов. Тебя там уже ждут. Разработай план, систему, доносы должны стать основой для возбуждения дел. Поощряй доносительство, учи местных ОГПУшников выбивать нужные показания. Справишься – переведём в Москву.

– Есть.

– Иди, Ежов, партия на тебя рассчитывает.

Ежов вышел, а Владимир Николаевич стал ждать соединения с Ягодой, но дождался другого, того, чего вообще не ожидал. И чему был совсем не рад. Но видно день был такой сегодня.