Сталин против рептилоидов

Глава 7

Месье Роже зря вздыхал. Дела у него шли прекрасно, совсем не так как у другого московского ресторатора и француза у месье Анри, он же Серафим Вилько.

К месье Анри пришли гости, о которых говорят: «Господи, век бы их не видеть». Уборщица не заперла дверь и мыла полы в зале, на кухне один повар занимался заготовкой. А сам гражданин Анри – Вилько считал ассигнации у раскрытого сейфа в своём кабинете. Его некогда румяные, пухлые щёчки не были румяны. И даже обвисли как-то. Настроение у него было не фонтан. Ибо только вчера одна из его сотрудниц заявила ему, что может рассказать его жене о своей беременности. И чтобы такого не случилось, просила его отвезти её на Кавказ. На воды. Что очень полезно для будущего малыша. И Серафим Вилько считал купюры, понимая, что поездки на Кавказ, сейчас, когда ресторан только начал давать доход, и когда нужно ещё кое-что вложить в него – ну просто неуместны. Но спорить со своей сотрудницей Авдотьей было себе дороже, и он сидел и считал деньги, планируя поездку.

И тут в его уютном кабинете появились двое, да таких, что какой другой коммерсант, не прошедший горнила суровых годов Военного Коммунизма мог бы и оконфузиться или даже помереть. Но месье Анри только сглотнул судорожно и мужественно стал ждать побоев. Эти двое появились в его кабинете, как снег летом, так неожиданно, что он даже сейф не успел закрыть. Так и сидел с пачкой денег в руках, как бараночник после ярмарки. Один из пришедших был мелкий и мерзкий, другой был огромный и ужасный.

«Господи, – с грустью думал Вилько глядя на пришедших, – опять налёт, вот тебе Авдотья и весь Кавказ. Когда уж советская власть с ними разберётся».

Мелкий уставился на пачку денег в руке у ресторатора и противно сказал, подходя ближе:

– Ну чё, нэпман, дело крутится, лавёха мутится, а?

Он бесцеремонно выхватил деньги из рук Серафима Вилько, а потом заглянул в сейф. И не увидев там ничего спросил:

– А чё, есть ещё, фраерок? Или у тебя тут токма купюры. А рыжье-то где?

– Не-не…Вот. Не… Оно. – Мямлил ресторатор.

– Чё ты там бурлишь, конь забзделый, я говорю рыжье у тебя где? – говорил мелкий и зачем-то втихаря «ломая» пачку с деньгами и незаметно пряча «сломанные» купюры в рукав.

– Товарищи, уркаганы-босяки-жиганы, – наконец собрался с духом Вилько, – золота у меня нет. Я только начал работу, всё вкладываю в дело.

– О, завёл арию бедного фраера, – не верил мелкий бандит, – ты знаешь сколько раз я слыхал эту оперу, а? А если найду? А если домой к тебе поехать, а? Матрас перетряхнуть, да бабу твою швайкой пощекотать? Тогда найдёшь?

– Хватит, Чапыга, – сказал вдруг огромный человек таким низким голосом, что как показалось ресторатору, даже ложечка в пустом стакане из-под чая звякнула.

Огромная, огромная лапища, одним движением забрала из рук мелкого бандита пачку денег и отправила её во внутренний карман гигантского пиджака.

– Ты чё? – Сразу вспыхнул мелкий.

– Опосля раздербаним. – Громогласно обещал великан.

Гражданин Вилько с деньгами уже попрощался, и даже успел мысленно всплакнуть им вслед, и теперь надеялся на то, что бандиты уйдут, но эти страшные люди не ушли. Великан продолжал говорить громовым голосом, при этом зачем-то разминая огромные, как буханки чёрного хлеба, кулаки:

– Товарищ, мы сотрудники Московского Уголовного Розыска. Верите, или мне вам документ показать? И нам нужна ваша помощь.

– Нисколько не сомневаюсь, никаких документов мне не нужно. – Верил месье Анри.

– Мы можем показать, если чё? – Настаивал мелкий.

– Я верю вам товарищи, и готов помочь, по мере сил. – Гражданин нэпман думал, что эти товарищи хотят ещё денег. – Если вам кажется, что я вам ещё не помог. Но мне казалось, что я уже оказал помощь родным правоохранительным органам.

– Чё? – Не понял мелкий милиционер.

– У меня нет больше денег. – Вилько молитвенно сложил руки. – Клянусь мировой революцией!

– Слышь, гражданин нэпман, ты так не говори больше, – загремел великан и поднёс к носу ресторатора кулак величиной с половину его лица, – не погань своим нэпманским языком святое. Люди за революцию очень страдали.

– Вот я, например, – загнусавил мелкий, – встрял за одного революционера на Туруханской пересылке, так мне за него кандалами репу разбили, с тех пор меня передёргивает, когда я нервничаю. Хочешь поглядеть?

– Я бы с превеликим удовольствием, но товарищи, дорогие, денег у меня всё равно больше нет. – Серафим Вилько готов был заплакать.

– Да чё ты рябью то пошёл, успокойся, фляфиль ты, мыльный, мы тебе не об том? Мы с тобой за другое пришли потолковать.

– Так о чём вы, товарищи, чем я могу помочь? – Почувствовал надежду месье Анри. – Я готов сотрудничать.

– Анадысь лярва одна у тебя столовалась, Ракель Самуиловна кличут, знаешь такую шкуру? – Громыхал великан.

– Ну конечно, кто ж её не знает. Она часто ко мне заходит. Очень приличная дама, не чета всем остальным, как вы изволили выразиться, шкурам, видать, она из старорежимных.

– И чем же она лучше остальных шкур? – Спросил огромный.