Сталин против рептилоидов (СИ)

У неё отлегло от сердца, она снова прикоснулась к его щеке, и улыбнулась:

— А вы бы хотели со мной в Сибири остаться? Там такая тайга, что хоть полк будет искать нипочём не найдёт нас. Останетесь?

— А вы хотите? — он глянул на неё с недоверием.

— Очень хочу, — ответила она и поцеловала его в губы.

— Останусь, раз так, — решительно сказал он, — но сначала мне нужно до товарища Артузова добраться. Довезу вас до Читы, смотаюсь в Москву по-быстрому, а потом к вам вернусь.

— Кстати, у вас очень сильные пальцы, словно клещи, — она чуть покраснела и улыбалась, — я, конечно, люблю страстность и пыл, но теперь у меня вся попа в синяках.

— Ну, буду в следующий раз хватать полегче, — обещал Тыжных.

— А впрочем не нужно, держите меня крепче, мне это нравится, ну а синяки… Пусть будут. Попа в синяках, это пикантно!

— Это как? — не понял Свирид.

И тут паровоз дал свисток.

— Вот дьявол, — он вскочил, и посмотрел на часы, что висели над перроном, — мы колокол не слышали, до отправленья поезда осталось пять минут.

Она вскочила вся горячая раскрасневшаяся, а он попытался её обнять, поцеловать так не во время, но она отбилась и сказала оглядываясь:

— Так, товарищ Тыжных, погодите чуть-чуть, сейчас сядем в поезд и будете делать со мной, всё что захотите, а пока найдите мне мои панталоны.

— Да искать нет нужды, у меня в кармане они, — отвечал товарищ Тыжных, доставая предмет дамского гардероба из правого кармана брюк.

— А зачем вы их взяли? — удивилась она, забирая их у него.

— Да подумал, что такие они белые, чистые, и валяются на земле, вот и положил их в карман, что б вам потом в запачканных не ходить.

От этой, казалось бы, глупости, Ракель Самуиловна чуть даже не прослезилась, и сказала тихо:

— О господи, вы полегче так со мной, мой славный рыцарь, или меня разорвёт от вашей романтичности напополам, или я опять тут раскорячусь лицом к стене, и буду рыдать от бабьего счастья пока вы меня берёте, а я об эту стену уже один ноготь и так сломала.

— Чего? — не понял Тыжных.

— Ничего, — она быстро надела панталоны и застёгивала чулки, и спрятала в пояс револьвер, потом чмокнула его в губы, — давайте билет. И выходите за мной, как отойду на двадцать шагов.

Он так и сделал. Но пока они одевались, собирались и выходили на перрон, почти все пять минут прошли. Дежурный по станции уже подошёл к колоколу. Взялся за верёвку.

Ракель Самуиловна увидела четверых мужчин, что всем мешали в сутолоке на препоне, двое из них были милиционеры. Сердце её бешено забилось, словно в молодости. Она опустила голову, стала изучать билет, проходя мимо них: «Второй вагон». Значит в конец состава. Казалось, никто на неё не обратил внимания. И она спокойно вздохнула, красавица уже думала о том, что будет славно, если мимо них пройдёт и Свирид. И тогда они смогут закрыться в мягком вагоне и выходить из него только чтобы поесть. Она шла к своему вагону и не слышала, как человек с ярко выраженным татарским говором произнёс удивлённо:

— Э-э, так вон, кажись, та баба та пошла.

— Точно она? — переспросил татарина, высокий и сильный мужчина в синем заляпанном галифе.

— Так вроде она, с переду надо глянуть, а с заду она, паскуда, товарища Пильтуса укокошила!

Не дожидаясь приказа, два милиционера, кинулись было за уходящей женщиной, да непонятно, откуда взявшийся товарищ, в костюме и при галстуке их быстро остановил. Одного он урезонил резкой подсечкой по последней ноге, ноги милиционера заплелись и он полетел на перрон руками вперёд, а второго милиционера конопатый гражданин осадил прекрасным апперкотом в челюсть. Сам конопатый слова «апперкот» не знал, но от этого его апперкот не стал менее сокрушительным. Второй милиционер отдельно от своей фуражки полетел следом за коллегой. А конопатый приговаривал при этом в хамской манере:

— Куда, куда вы попрыгали, мерены вы вислозадые. Стоять, я сказал.

Сам он при этом тянул из левого кармана штанов «наган», чтобы ни у кого не возникло сомнений в серьёзности его намерений. И тут его левую руку с оружием взял стальной хваткой высокий и сильный, черноволосый человек. Конопатый глянув на него, дёрнул руку, а бестолку, хватка была стальной. Брюнет только презрительно улыбнулся ему в лицо. И зря, не на того он напал. Конопатый был молод, может и не так силен, как брюнет, зато опыта и проворства у него было в два раза больше чем у этого болвана. Он чуть отвёл лицо от брюнета, словно стеснялся на него смотреть и ка-а-а-ак… дал ему башкой в бороду. При этом он шляпу потерял, да и Бог с ней. Зато поплыл мир в глазах у брюнета, закачался и стал расползаться, даже крепкому мозгу ящера потребовалась пару секунд перезагрузки, чтобы вернуться в бытие. А пока эти секунды шли, конопатый высвободил руку с револьвером, а сам брюнет сделал шаг назад, потом ещё один и на третьем шаге он благополучно полетел с перрона на рельсы, на них и приземлился он плашмя.