Сталин. По ту сторону добра и зла

Коба вышел на находившегося в глубоком подполье М.Г. Цхакаю, и тот попросил его ознакомиться с материалами II съезда партии и высказать свое мнение о ее расколе на большевиков и меньшевиков. Коба с большим интересом принялся за изучение той ожесточенной борьбы, в которой проходил II съезд и которая, в конце концов, привела к расколу в партии и весьма серьезным последствиям для всей будущей истории России.

На съезде впервые в программу партии было введено положение о диктатуре пролетариата, которая определялась как «завоевание пролетариатом... политической власти». И с этим никто не спорил. Дискуссии начались с обсуждения первого пункта устава партии. Ленин стоял за небольшую партию из организованных и дисциплинированных профессиональных революционеров. Формулировка Мартова открывала дверь в партию практически всем, оказывающим ей «личное содействие под руководством одной из организаций». И после ухода со съезда делегатов Бунда и Мартынова, и Акимова он разделился на большевиков и меньшевиков.

Оказавшийся в большинстве Ленин сразу же показал твердость своих намерений по изгнанию меньшевиков из партии, и когда Г.В. Плеханов начал настаивать на примирении с его идейными противниками, он вышел из коллегии «Искры». Газета стала органом меньшевиков, и Ленину, который насмерть стоял за чистоту своей партии, пришлось организовывать свою независимую фракцию. Надо ли говорить, сколько стрел было направлено в человека, который осмелился бросить вызов признанному российскому марксисту Плеханову. Его обвиняли в «сектантском духе исключительности», в бонапартизме и в том, что он «смешивает диктатуру пролетариата с диктатурой над пролетариатом». Вера Засулич откровенно писала, что у Ленина было такое же представление о партии, как у Людовика XVI о государстве. Иными словами: «Партия — это я!»

Близкий к «Искре» Л. Троцкий опубликовал обличавший Ленина памфлет «Наши политические задачи» и, написав на брошюре «Дорогому учителю Павлу Борисовичу Аксельроду», подарил его одному из лидеров меньшевиков. Пройдут годы, и эта надпись будет стоить ему очень дорого... Но что самое интересное, так это то, что уже тогда Троцкий предсказал ту ситуацию, при которой «партийная организация замещает собой партию, ЦК замещает партийную организацию, и, наконец, диктатор замещает собою ЦК». Все так и случилось, только уже при том самом человеке, который в это время томился в баиловской тюрьме.

И по сей день очень многие непосвященные весьма наивно полагают, что расхождение между большевиками и меньшевиками заключалось только в каком-то там параграфе о членстве в партии. Но, конечно же, было далеко не так, а намного сложнее.

Главная причина раскола — разные взгляды на развитие революции в России и соответственно этому пути самой России. Обе противоборствующие стороны цеплялись за марксизм, который представлял собою одновременно изложение законов общественного и экономического развития и руководство по применению как насильственных, так и ненасильственных методов борьбы за проведение этих законов в жизнь. И оба этих аспекта были объединены одной предпосылкой о том, что вся человеческая деятельность подчинена процессу непрерывной эволюции, которая в то же время не обходится без отдельных прерывающих ее революций. По сути дела, это было теоретическое обоснование, поскольку и Маркс, и Энгельс писали свои труды отнюдь не как руководство к действию. Но в России к этому обоснованию подошли иначе.

О чем говорили Маркс и Энгельс? Только о том, что социалистическая революция может произойти в развитой капиталистической стране, где уже давно все построено и осталось только насильственным или ненасильственным путем заменить собственность буржуазии на общественную собственность пролетариата. Иными словами, между буржуазной революцией и революцией пролетарской должно пройти значительное время, необходимое для политического созревания «могильщика буржуазии». Сначала должна была произойти буржуазно-демократическая революция, так как капитализм мог достигнуть своего полного развития в России только в результате буржуазной революции. Без этого развития русский пролетариат не мог достаточно окрепнуть для осуществления социалистической революции.