Сталин, Гитлер и мы

«Согласно сталинскому сценарию, должен был состояться суд над „врачами-убийцами“, который приговорил бы их к смерти. Некоторых преступников следовало казнить, других позволить разъяренной толпе отбить у охраны и растерзать на месте. Затем толпа должна была устроить в Москве и других городах еврейские погромы. Спасая евреев от справедливого гнева народов СССР, их предстояло собрать в пунктах концентрации и эшелонами высылать в Сибирь.

Хрущев пересказывал Эренбургу свою беседу со Сталиным. Вождь наставлял: „Нужно, чтобы при их выселении в подворотнях происходили расправы. Нужно дать излиться народному гневу“. Играя в Иванушку-дурачка, Хрущев спросил: „Кого их?“ — „Евреев“, — ответил Сталин, наслаждаясь своим интеллектуальным превосходством. Утверждая сценарий депортации, он распорядился: „Доехать до места должно не более половины“. По дороге предполагались „стихийные“ проявления народного гнева — нападения на эшелоны и убийства депортируемых.

Так Сталин готовил окончательное решение еврейского вопроса в России, как рассказал об этом Эренбург.

Один из старых железнодорожников, живущий в Ташкенте, рассказывал мне, что в конце февраля 1952 года действительно были приготовлены вагоны для высылки евреев и уже были составлены списки высылаемых, о чем ему сообщил начальник областного МГБ».

Итак, далее Сталин переходил к другой проблеме, связанной с очередной чисткой своего ближайшего окружения, что для вождя, как известно, вообще было занятием традиционным, привычным, можно сказать, обязательным. Во всяком случае Сталин, по всей вероятности, считал, что это только укрепляет его единоличную власть. Освободившись от старых, слишком много знавших слуг, он мог, с большой пользой для себя опираться на новых, еще более старательных. Заодно со своим обреченным на гибель ближайшим окружением он хоронил много страшных тайн, которым в этом случае уже не суждено было никогда всплыть на поверхность.

После XIX съезда партии Сталин приступил к делу. Для начала он выразил желание уйти в отставку. Можно вспомнить, что в 20-е годы, когда после смерти Ленина разгорелась борьба за власть, он тоже высказывал такое пожелание. Тогда Каменев и Зиновьев его не пустили в отставку, не из любви к нему, разумеется, а просто в пику Троцкому, которого они не хотели видеть над собой, в вождях. На следующем этапе борьбы за партийный трон против ухода Сталина с поста генерального секретаря возразил очень влиятельный в то время Бухарин, его поддержал Пленум ЦК партии, состав которого загодя подобрал Сталин, пользуясь, как говорится, своим служебным положением. Можно вспомнить, что такие же номера на придворной сцене откалывали еще Иван Грозный, Борис Годунов и другие наши цари. Их просьбы об отставке никогда не удовлетворялись. Так случилось и после XIX съезда партии. Вождь пошел навстречу массам, но сказал: «Ну что же. Если вы меня уговорили и обязали работать — я буду. Но я должен буду исправить некоторые вещи и навести в партии порядок. У нас образовался правый уклон. Это выразилось в том, что товарищ Молотов отказался подписать смертный приговор своей бывшей жене — Жемчужиной. Он воздержался от голосования по этому вопросу. Товарищ Микоян не смог своевременно обеспечить продовольствием Ленинград во время блокады…» В таком же духе он упомянул и других своих приближенных, считая, наверное, что они все равно у него в руках. Но на сей раз он ошибся.