Стален

Я пожал плечами.

Близость наша мало-помалу становится крепче и глубже, но Лу все еще прячется от меня, когда надевает или снимает протез. Ну а я не рассказываю и, наверное, никогда не расскажу ей, как потерял мизинец.

Мне нравится, когда она обнимает меня одной рукой, а к ее новому запаху я почти привык.

Мы подумываем о браке, хотя, как и прежде, не говорим о любви.

Иногда она заводит речь о ребенке, но я не уверен в доброкачественности моей спермы.

Екатерина Ивановна подарила мне цепочку с крестиком, которую Лу шутя называет золотой ниткой Петра и Февронии.

В будние дни Фриной занимается бабушка, а по выходным с девочкой гуляем мы. На обратном пути заходим в кафе, чтобы выпить кофе, а Фрине покупаем мороженое с фисташками.

Мы вместе съездили в Кирпичи на похороны Евы и побывали на могиле Фрины.

В день рождения Фрины мы отправляемся на станцию «Площадь Революции», чтобы положить цветы у ног бронзовой Ниночки – девушки с книгой.

Отремонтировав мою квартиру, мы стали ее сдавать за пятьдесят тысяч в месяц – неплохо при нынешней конъюнктуре на рынке московской аренды жилья.

Благодаря этим деньгам операцию по удалению почки мне сделали в приличной клинике.

Привычки мои неизменны: застегиваю рубашку на верхнюю пуговицу, прикуриваю от спички, читаю лежа, храню черновики в красной папке, готовые тексты – в синей, днем пью зеленый чай, ключ от дома мечты ношу на груди, золотую нить Петра и Февронии – на шее, кольцо с костью Сталина – на мертвом мизинце, здороваюсь правой рукой, ласкаю женщину – левой, ничего не объясняю и никогда не жалуюсь, неустанно изживаю биографию, стремлюсь к божественному бесчувствию, но пока слишком слаб, чтобы стать никем и ничем…

Когда привычки перестают помогать, я режу лимон.

Этому научил меня отец: «Берешь дольку лимона в рот и прижимаешь языком к небу. Будет немного легче, хотя и не лучше».

Становится легче…