СССР. Незавершенный проект

Эта коренная перемена задач, принципиально новая постановка проблемы социализма в России предлагала, прежде всего, отказ от якобински-революционной модели перехода к социализму и далась поэтому нелегко. Оказавшись к весне 1921-го г. перед угрозой массовых возмущений солдатско-крестьянской массы, большевики вынуждены были перевести неуправляемую революцию в хотя бы отчасти направляемую эволюцию, на путь «реформирования сверху». Допускался в «определенной мере» (точнее, на ощупь определимой мере!) капитализм в крестьянской мелкотоварной экономике, в торговле, отчасти в промышленности. Продразверстка, угнетавшая крестьянское хозяйство, заменялась фиксированным продналогом (он был переведен вскоре из натуральной формы в денежную). Пришлось разрешить свободную торговлю хлебом. Вместо так и не состоявшегося прямого продуктообмена между городом и деревней связь промышленности с мелкокрестьянским сектором пошла уже через рынок, а в самой промышленности вводилось трестирование с «буржуазным» хозрасчетом. Однако элементы капитализма в экономике вводились при сохранении за Советским государством командных высот в промышленности, оптовой торговле (через СНК, ВСНХ, Госплан) и при ужесточении диктаторского политического единовластия большевиков в политике. Тот факт, что признание неизбежности рынка, всероссийского товарооборота носило в значительной степени вынужденный характер, сказался и на понимании Лениным, творцом нэпа, сущности этой политики, обусловив ее половинчатость, непоследовательность. Иначе чем объяснить его мнение, будто «правильными отношениями» между промышленностью и земледелием являются бестоварные, внерыночные отношения[122], его обещание вернуться впоследствии к террору[123] и т. п. И тем не менее вождь Октябрьской революции твердо отстаивает путь компромисса. Констатируя различие интересов крестьянства и городского пролетариата («мелкий земледелец не хочет того, чего хочет рабочий»), Ленин, признает, что эти несовпадающие интересы «в равной степени заслуживают удовлетворения». Вместо призывов к «решительности» (насилию) в ленинском лексиконе выдвигаются на первый план такие понятия, как «компромисс», «уступка», «уступчивость», «постепенсгво» и «реформизм», «оживление предпринимательства» и т. п. И главное он призывает «сомкнуться с крестьянской массой и вместе с ней (подч. мною – И. П.), в сто раз медленнее, но твердо и неуклонно идти вперед. Тогда наше дело будет абсолютно непобедимо, и никакие силы в мире нас не победят»[124].

Октябрьская революция 1917 г. стала победой новой России над старой. Однако то, что сформировалось на развалинах прежних отношений, оказалось весьма далеким от социалистического строя. Старая Россия, по-видимому, не умерла, она продолжала существовать рядом с победившей властью. От прошлого революционная Россия унаследовала целый ряд проблем, по отношению к которым революция вынуждена была выступать не переломом, а завершением развития. Иначе говоря, революция, разрушившая прежний буржуазный строй, в ряде существенных отношений призвана была по-своему, своими средствами продолжить историческую работу капитализма, остановившуюся, так сказать, на полдороге. Вряд ли эту особенность революции можно считать только российской. Однако вся необычность ситуации в нашей стране, с которой не справилась большевистская партия, как раз и заключалась в том, что благодаря победе пролетарской революции партии рабочего класса пришлось столкнуться с первейшим условием всякой гегемонии – необходимостью подчинения «своих» непосредственных требований общенациональным, а стало быть, и «чужим», в случае с Россией – крестьянским, интересам. Пролетарской партии предстояло, располагая неограниченной политической властью, медленно, постепенно продвигаться вперед, заново завоевывая в упорной экономической, социальной, культурной борьбе одну позицию за другой, делая завоеванное плацдармом дальнейшего продвижения. НЭП (если бы его идеи одержали победу в партии) как раз и означал медленное, шаг за шагом продвижение вперед, но продвижение на значительно более широкой основе, вместе со всей массой мелких производителей, прежде всего крестьян. НЭП, другими словами, был альтернативой Октябрьскому перевороту, он превращал пролетарскую революционность в реалистический, соответствующий конкретным условиям России путь построения современного общества, открывая возможность перехода к более эффективному развитию экономики и общества в крестьянской стране. Вопрос стоял так: либо НЭП – коренное обновление начал Октябрьской революции, либо – следование по пути пролетарского якобинизма.