Срывая маски

— Эльдар… — повернулась к парню Майя, не понимая, куда должна смотреть. Тот стоял и потрясенно смотрел на поле битвы. Он точно понял, что показала ему прародительница. — Я не вижу тварей.

— Их и нет, — едва слышно сказал он. — Посмотри, кто на их месте…

Майя озадаченно вернула взгляд к долине и спустя несколько секунд ахнула. Там, где ночью топтались сотни чудовищ, лежали люди. Они свернулись и дрожали, закрыв головы руками. Их тела были худыми, истощенными и обессиленными. С них ошметками, словно вторая кожа, слезала скверна.

Майя вспомнила, как горели кинжал и венец в пасти голема. Как кипела и вылезала наружу темная магия в артефактах. Нечто подобное происходило и с телами людей в долине — из них, как гной, вытекало черное колдовство и обращалось в дым.

— Что это за чертовщина? — резко повернулся к призраку Эльдар. — Кто эти люди?!

Иллюзия растворилась, вернув очертания склепа. Основательница села на гроб и посмотрела на растерянные лица юных чародеев.

— Все те, кого вы видели, простецы.

— Обычные люди? — нахмурилась Майя. — Я не понимаю… Твари — это люди?

— И да, и нет.

И призрак поведала им, что произошло после великой битвы.

Трем Заклинателям удалось поймать пытавшегося сбежать Темного Князя. После пыток он рассказал Заклинателям, как заполучил себе почти непобедимую армию.

Однажды, когда Стратос еще был обычным колдуном, ему повезло выкупить полуживого чернокрылого ангела у работорговцев. Он-то думал пустить новую игрушку на опыты, но тот оказался, немного-немало, древним божеством.

Стратос тогда был ничем не примечательным колдуном и практиковал темную магию. Он изучал проклятия на простецах. Любил наказывать селян, превращая их в овец или камни в назидание остальным, если те отказывались платить дань. Но его раб вдруг заявил, что может возвести его куда выше посредственного чернокнижника, что горазд только селян пугать.

Речи темнокрылого ангела опьянили Стратоса. Он спал и видел, как властвует над Чарогорьем. Как все преклоняются перед его именем и боятся его силы. Он дал доступ своему слуге к темной мастерской. Маскарон (так странно назвал себя его слуга) не особо разбирался в темной магии, но быстро познал ее суть. Стратос видел в нем гения — так быстро его слуга изучил темные искусства. Объединив свои древние знания о магии с исследованиями колдуна, за год Маскарон создал для хозяина самое страшное и сильное проклятье, которое когда-то появлялось в Чарогорье.

— Такое проклятье не может создать человек, — произнесла призрак. — Для такого нужно знания высшей расы. Божества. Маскарон знал такое о магии, что нам и не снилось. Пока мы не увидели правду, мы так и не смогли понять, с какой силой сражались.

Майя вспомнила Беатриче в своем дворе. Королева Неблагих упомянула, как легко смертных во что-то обратить. А затем Майя вспомнила, как сам Маскарон угрожал ей при первой встрече, что сделает червяком. Самое распространенное проклятье у бессмертных — превращать во что-то смертных. Но одно дело — принца в жабу (суть проклятья господин Ждан угадал!), а другое — в кровожадное чудовище для войны.

— В магии ничто не берется из ниоткуда, — выдохнула Майя, вспомнив слова мага в маске. Одну из любимых его фраз, смысл которой теперь предстал в куда более ужасном виде.

Для проклятия нужны были сосуды, где оно могло жить и питаться душою своей жертвы. Хочешь создать жизнь — забери другую жизнь.

Призрак поведала, как сначала Маскарон обратил для Стратоса несколько деревень с беззащитными селянами. Когда их войско возросло, они стали нападать на небольшие города и обращать взятых в плен простецов в новых тварей. Так их армия постоянно росла, а остальных всех убивали — магов оказалось нельзя обратить, магическая душа сопротивлялась проклятию, и обращенный умирал от боли. Но это не было большой потерей — простецов всегда больше, чем чародеев.

Так продолжалось семь долгих лет — Чарогорье затопила кровь и скверна темной магии. Не перешедшие на сторону Темного Князя Дворы лесного народа и жители городов собрались вместе. Ради своих семей и дома они поставили все на карту — заманили Стратоса с его Армией в долину, где их уже ждали три Заклинателя.

— Я своими руками казнила Стратоса, — холодно произнесла Основательница. — Заставила гореть его живьем и кричать так, как кричали мои погибшие друзья, когда его твари разрывали их. Мы выиграли войну, но не чувствами себя победителями. Большая часть Чарогорья была разрушена и сожжена. Землю на десятки лет пропитала миазма, на ней ничего не росло. Но даже на скорбь у нас не было времени. После войны сотни пленников проклятья Армии оказались без дома. Их города разрушили, но они даже не понимали, что с ними произошло. Когда мы спросили их, что они помнят, они сказали, что как будто спали и смотрели длинный непрерывный кошмар.

Призрак рассказала, как после долгих совещаний три Заклинателя решили не раскрывать правду несчастным. Ведь тем и так пришлось достаточно страдать, а осознать, что годами был чудовищем, убивал и пожирал себе подобных только добавило бы бедным мучений.