Срыв

– Необычная акция прошла сегодня в одной из московских гимназий. Ученики провели благотворительную ярмарку, чтобы собрать деньги для лечения своего товарища… – Журналистка пятилась по школьному коридору, глядя в камеру. – Девятиклассник Саша Куликовских сейчас почти полностью парализован. Всё началось весной с обыкновенной мальчишеской травмы, но после операции произошло заражение крови. Сепсис привел к поражению мозга и гибели большого количества клеток. Но клетки мозга имеют способность восстанавливаться, поэтому надежда есть. Для лечения в Германии, а именно там готовы Саше помочь, нужно одиннадцать миллионов рублей. Родителям Саши удалось собрать один миллион с небольшим…

Журналистка вошла в актовый зал, заставленный столами. На столах – пирожки, яблоки, стеклянные банки с вареньем, корзинки, поделки. За столами – дети, зазывающие:

– Покупайте, покупайте! Саше нужна помощь!

– К поиску денег подключились учащиеся школы, – снова заговорила журналистка. – Они организовали благотворительную ярмарку. Кто-то принес выращенные на дачах фрукты и овощи, кто-то – глиняные фигурки, сделанные своими руками. Милена Гурова со своей мамой-дизайнером изготовили вот такие симпатичные закладки для книг, – журналистка взяла в руки пестрые полоски бумаги. – Одна закладка стоит сто рублей. Не так уж много, когда речь идет о спасении жизни. – Она не глядя вынула из кармана сторублевую бумажку, положила на стол, пошла дальше. – Второго октября здесь же, в гимназии, состоятся благотворительный концерт и еще одна ярмарка. Помочь Саше можно и в социальных сетях. Достаточно набрать в поисковике: «Спасите Сашу Куликовских».

Ирина Антоновна нажала красную кнопку на пульте. Экран погас, звук исчез. Море, дома-музеи, «Ласточкино гнездо» снова оказались далекими, почти не существующими… Вода в тазу остыла, ногам стало зябко.

До́ма

В отличие от староверов, таежников пахари селились в местах не укромных, не богатых лесом и зверем, а на просторе. Чтоб было где хлеб растить, скотину нагуливать.

В таком-то месте, не слишком живописном, но удобном – в широкой долине меж двух горных хребтов – возникло село Туранское, нынешний город Туран.

У пролетающих мимо по трассе городок этот не вызывает интереса. Так, скопление домишек, жидкие деревца. Летом – палящее солнце, зимой – чад от печей, пепельный снег… Да, интереса не возникало, а вот сожаление появлялось: как же тоскливо здесь людям живется…

Конечно, если ничего не делать, живется тоскливо. Самой природой место создано для труда, а не для праздности.

В последние годы Анна Семеновна Верясова все чаще пыталась представить, что почувствовали, увидев долину, те первые пять семей, с которых в 1885 году начался их Туран. Русское поселение за тогдашней границей России.

Конечно, пришли сюда не наобум: бывали в долине казаки и купцы, что-то рассказывали, наверно, тувинцы-кочевники, китайские пограничные офицеры, пойманные бугровщики – разорители древних могил, староверы-разведчики, искавшие укромные места для переселения…

Да, пришли первые семьи, представляя, что́ здесь за земля, и все же… В архивах двух ближайших городов – Кызыле и Минусинске – Анна Семеновна читала документы об основании Турана; находила кое-что в книгах по истории Тувы и юга Красноярского края, но цифры, значительные события, записанные сухим, протокольным слогом, не помогали нарисовать картину, догадаться о чувствах.

Они, те люди, не вели дневников, не писали писем. Они трудились с восхода до ночи, рожали детей, расширяли пашни, увеличивали стада коров, гурты овец. Обживали этот дикий, безлюдный клок земли меж двух хребтов, делали его родиной для будущих поколений.

Возвращаясь из-за Саян, Анна Семеновна всегда начинала волноваться, когда машина спускалась с перевала Нолёвка. Дорога извивалась, петляла, по ее обочинам торчали тонкие кривые лиственницы. Сначала их было много, они покрывали все склоны и ущелья, но вот, сначала на секунду-другую – и разглядеть ничего не успеваешь, – сквозь стволы и ветки начинала пробиваться бесконечная, неохватная взглядом даль.

Машина ныряла в очередной лог и погружалась летом – в зеленое море, зимой – в бело-серое: снег, голые деревья… Новый подъем, сердитое урчанье мотора, надсадное переключенье скоростей, и вот машина выбирается на последнюю гору перевала, и эта необъятная даль впереди и внизу ударяет в глаза, приковывает к себе.

Водители часто останавливаются в карманах дороги, дают пассажирам полюбоваться этим не совсем земным пейзажем. Степь, но не ровная, плоская, а морщинистая, с каменистыми, похожими на курганы холмами; может быть, это и есть курганы – дальше в степи есть Долина царей, где археологи нашли ценнейшие сокровища…

Крошечные колки во впадинах; прямая нить дороги, разрезающая долину, спички телеграфных столбов. И вдалеке – прямоугольник из дворов и домов – городок Туран.

Но главное, что заставляет смотреть и смотреть, – воздух. Он всегда там, внизу, будто дрожит, шевелится. И в мороз, и в зной. И держится таинственное, скрывающее пространство беловатое марево…