Срубить крест

– Я никогда бы не осмелился,,, Но у меня строжайший приказ разыскать и схватить опасного преступника, покушавшегося на жизнь кавалера,

– Где ты видишь здесь преступника? – Я взглянул в мерзкую рожу судьи, и у того сразу сползла улыбка с лица. – Кто он? Говори!

– Вот… – судья ткнул рукой, показывая на Петровича. – Твой слуга напал на кавалера, изувечил его, и тот выбыл из числа Соискателей, поскольку не мог продолжать схватки. Вот ордер на его арест!

Мне все стало ясно. Я кавалер, гость принцессы, и поэтому неприкосновенен. Но если я окажу сопротивление властям, это будет прекрасный предлог, чтобы обвинить меня в чем угодно и не допустить до боя. Такого удовольствия я Рюделю не доставлю.

Я внимательно прочитал ордер и передал Фею. Документ был составлен по всей форме – Фей огорченно вздохнул и развел руками.

– Хорошо, я позволю тебе выполнить свой долг, – сказал я судье. – Что будет с арестованным?

– Это решит суд, – важно заявил птицеголовый, опять обретая уверенность, – Наши законы справедливы.

– Я приду на суд, – сказал я. – И берегись, если хоть волос упадет с головы моего слуги до суда! Петрович, следуй за ними.

– Руки… – проверещал судья, тыча пальцем в Петровича, – Руки ему свяжите!

– Что? – я шагнул вперед. Побледневший судья юркнул за спину охраны, схватившейся за оружие. Я представил, что сейчас произойдет, и остановился, – Я обещаю тебе, судья, что мой слуга будет идти за вами туда, куда ему прикажут, не пытаясь бежать.

– Связать! Связать! – снова завопил птицеголовый. Тут я вдруг успокоился. Я вспомнил, кто такой Петрович.

– Пускай они тебя свяжут, – сказал я Петровичу и добавил на русском, которого здесь никто не знал: – Информируй меня обо всем.

Стража накинулась на робота, скручивая его заранее припасенными веревками. Судья снова рассыпался в ехидных извинениях и удалился впереди своего войска, конвоировавшего Петровича.

Некоторое время все молчали. Потом раздались возмущенные возгласы.

– Успокойтесь, друзья! – сказал я. – От нас только и ждут, чтобы мы нарушили какой-нибудь закон. Прошу вас – никакого негодования! Меня больше беспокоит другое. Никто, кроме Ганелоны, не знал, где я буду, и там не менее Рюдель нас нашел…

Зазуммерил мой браслет. Я торопливо включил связь и услышал голос Петровича.

– Мне связывают ноги, – докладывал он невозмутимо, как всегда.

– Они что – собираются тебя нести? – удивился я.

– Не думаю. По-моему, меня хотят утопить. Мы находимся на самом берегу реки. Да, ко мне привязывают камень.

Разговор шел по внутреннему устройству робота, не имеющему акустического канала, и не был слышен для окружавших Петровича людей.

– Меня сталкивают в воду, – докладывал Петрович, – Вот столкнули. Иду ко дну. Глубина метра три.

– Ты сможешь выбраться? – спросил я обеспокоенно.

– Конечно. Руки я уже освободил.

– Подожди минут пять, пока они уйдут, и возвращайся ко мне, – распорядился я. – Ты мне будешь нужен,

Когда Петрович вошел в комнату, вода так и текла с него, Однако он казался очень довольным.

– Судья задумал что-то еще, – сообщил он. – Я немного проследил за ним. Он ожидает, когда вы уснете.

Я вспомнил про взрыв в конюшне, и мне стало тревожно.

– Всем надо немедленно уходить!

Петрович сходил в конюшню за Закатом, и мы ушли подальше в лес. Я завернулся в одеяло, лег под кустом. Петрович стоял рядом и сторожил. Ему было все равно – сидеть, стоять или лежать. Небо уже начинало светлеть, одна за другой гасли звезды. Вскоре я уснул. Больше меня никто не тревожил.

Глава 17. Человек против автомата

Зеленое солнце Изумрудной уже поднялось над вершинами деревьев, когда я открыл глаза. Капельки росы на траве перед моим лицом зажглись зелеными огоньками. Десятиногая букашка неторопливо карабкалась вверх по травинке, покачивая длинными спиральными усиками. Невдалеке слышалось фырканье коня, В шаге от меня стоял Петрович – смотрел на утро всеми четырьмя глазами, впитывая информацию, и стерег мой сон.

Пробуждение было быстрым и ясным. Прыжком поднимаясь на ноги, я уже чувствовал, как во всем теле играет нерастраченная сила. Впереди меня ждали бой, успех, слава, любовь – и бесконечно долгая удивительная жизнь. От всего этого меня отделяло только копье Рюделя. Но если бы даже все копья вселенной преграждали сегодня мой путь, утро не показалось бы мне менее прекрасным.

– Здравствуй, Петрович! – закричал я от избытка чувств. – Ну как – свалим мы сегодня Рюделя?

Петрович был машина точная. Он ответил мне, что вдвоем мы Рюделя, безусловно, свалим, но по правилам я должен сделать это один. Еще он сказал, что недавно в той стороне, где оставался покинутый нами дом, поднялось большее зарево, как от пожара, что со спутника мне пожелали успеха, но будить не велели, и что сигналов, которые он постоянно засекал в эфире, сегодня совсем нет.

– A вчера вечером впервые прошло пять сигналов подряд, – добавил Петрович для полноты сообщений, нo меня на заинтересовали сигналы из радиохрама. Бой, бой, бой – вот чем были полны мои мысли.