Средневековье в юбке. Женщины эпохи Средневековья: стереотипы и факты

Другой громкий случай произошел позже, с ее правнучкой — принцессой Марией Тюдор, сестрой Генриха VIII. Она вышла замуж за престарелого французского короля Людовика XII, овдовела и поспешно, чтобы ее не успели просватать еще за кого-нибудь, обвенчалась с красавцем Чарльзом Брэндоном, который к тому времени успел поменять уже нескольких невест и жен, от каждой из которых получил немалую прибыль. Король Генрих VIII был разгневан, но в итоге удовольствовался штрафом и возвратом приданого Марии.

Вернемся к «Черной стреле» — сэр Дэниэл, опекун Дика Шелтона, похитил леди Джоанну, чтобы получить право и на ее опеку, а потом поженить двух своих подопечных и получить с этого двойные бонусы. Ничего личного, только деньги.

Почти свобода

Я собиралась посвятить эту главу вдовам, но во время сбора материала пришла к выводу, что есть еще несколько категорий женщин, которых стоило бы (условно) с ними объединить. Потому что главная особенность средневековой вдовы — это ее свобода в сравнении со всеми остальными женщинами. И в первую очередь свобода от контроля одного конкретного мужчины.

Конечно, вдова продолжала жить в обществе, ее кто-то опекал, она починялась светским властям, слушалась священника, у нее могло быть «начальство» — руководство цеха у ремесленницы, сеньор у землевладелицы. Но над ней не было ее личного господина, властного над ее телом и решающего, как ей жить, то есть ее положение становилось почти таким же, как у мужчин.

Однако, несмотря на то, что подавляющее большинство женщин были девицами, женами, вдовами или монахинями, все-таки кроме вдов были и другие, реже встречающиеся категории женщин, также пользующиеся относительной свободой. Поэтому глава будет посвящена им тоже, а не только вдовам, о которых я к тому же много писала в других своих книгах.

Вдовы

Начнем все же с вдов. В Средние века, как и сейчас, мужчины в основном умирали раньше женщин, а с учетом того, что муж еще и был обычно старше жены, вдов в средневековом обществе было намного больше, чем вдовцов. Тем более что мужчины в большинстве своем очень скоро женились снова, а вот женщины не всегда торопились вступить в повторный брак.

Для начала несколько слов о том, как ко вдовам относилась церковь.

А относилась она к ним с большим подозрением и сомнением, и причин для этого хватало. С одной стороны, как уже говорилось, церковь приветствовала вдовство. Замужняя женщина обязана выполнять супружеский долг, в том числе и в постели, это ее святая обязанность. Вдова же возвращается к целомудренной жизни, то есть почти к девичеству. Церковь поощряла женщин к принятию обета целомудрия, а не к повторному браку. Это считалось прекрасным путем к спасению, целомудренное вдовство, хоть и уступало девственности, но все же устраивало любых самых высокоморальных богословов.

Но это все прекрасно, если вдова — старуха. Старая мудрая женщина, уже отрешившаяся от плотских страстей, матриарх большого семейства, окруженная детьми и внуками, пользующаяся всеобщим уважением, — это столп общества, признаваемый и церковью, и светскими традициями.

Проблема же была в том, что подавляющее большинство вдов были вполне еще молоды. А иногда даже очень молоды. В основном вдовы были физически здоровые женщины в самом расцвете сил и, естественно, с сексуальным опытом. Поэтому в то, что они могут и готовы хранить целомудрие, никто не верил. Достаточно почитать Боккаччо и других новеллистов XIV–XV веков, чтобы понять, каков был типичный образ вдовушки в средневековой культуре. Молодая, горячая женщина, познавшая радость плотских утех и готовая на разные хитрости, чтобы снова их получить. Если девственница теоретически может быть безгрешной в мыслях, то вдова — вряд ли.

Святая Бригитта, гравюра Альбрехта Дюрера, около 1500 г.

К этому добавлялось то, что вдова в большинстве случаев пользовалась куда большей свободой, чем девица или замужняя женщина. Ее больше не опекали ни отец, ни муж, к тому же по закону после смерти мужа ей полагалась вдовья доля. Относительно свободная и финансово независимая женщина настолько не соответствовала представлениям богословов о женском идеале, что вызывала у них вполне естественное негодование одним фактом своего существования. Впрочем, и светские мужи негодовали тоже, но поделать ничего не могли, потому что сложившаяся ситуация была результатом не каких-нибудь демонстраций, а сложившейся к Позднему Средневековью социально-экономической обстановки.

Ну и как тут не вспомнить великолепно созданный Чосером образ Батской Ткачихи, который хоть и отдает дань давней литературной традиции сатирического изображения вдов, но в то же время отчетливо демонстрирует и права средневековых вдов, и возможности женщин с характером.

Джеффри Чосер, «Кентерберийские рассказы.

Пролог Батской Ткачихи» (отрывки).