Читаем Средневековье в юбке. Женщины эпохи Средневековья: стереотипы и факты полностью

<p>Воспитание детей</p>

Но это все теории ученых мужей, перейдем к тому, что было на практике. Для начала надо вспомнить, что детством и юностью средневековых людей можно считать возраст от 5–7 до 14–20 лет — в зависимости от того, когда и по каким причинам для них наступало время полной самостоятельности. Про более ранний возраст особо говорить нет смысла, маленькие дети во все времена вели примерно одинаковую жизнь. В Средневековье малыши до 18 месяцев обычно сосали грудь (в знатных семьях сначала материнскую, потом кормилицы). Потом, под присмотром матерей, старших сестер, других родственниц, а если позволяли финансы, то и нянек, учились ходить, говорить и приобретали прочие необходимые для жизни навыки.

А вот дальше начиналось самое интересное. Если ребенку удавалось дожить до 5–7 лет, что, как мы помним, было уже определенным достижением, его начинали готовить к тому, что через несколько лет он станет взрослым. Времена были суровые, любая социальная политика была лишь в самом зачатке, о ювенальной юстиции и говорить нечего, так что главной целью взрослых по отношению к детям было не подарить им какое-то там светлое и счастливое детство, а научить их зарабатывать себе на жизнь. Поэтому обучение и воспитание проводили очень интенсивно, не жалея розог, чтобы к 14–20 годам юноши и девушки овладели необходимыми профессиональными навыками и были готовы стать самостоятельными. В рамках своего пола и сословия, конечно.

Бракосочетание Изабеллы Французской и Эдуарда II, Староанглийские хроники, манускрипт 1471–1483 гг., Фландрия

Крестьянские подростки очень рано начинали работать как по хозяйству, так и в поле — сначала помогали по дому, а потом постепенно обучались всему тому, что умели их матери и отцы. Английские письменные источники подтверждают, что к работам в земледелии и животноводстве крестьянские дети привлекались уже с 8–9 лет.

Французские источники изучены менее полно, но в целом дают такую же картину. Сначала дети помогали матери, потом пасли гусей, кормили домашнюю живность, носили взрослым еду в поле, а постепенно начинали выполнять и более тяжелую работу. К 14–15 годам крестьянские дети овладевали уже всеми хозяйственными премудростями, так что и взрослыми они становились не условно, а практически по-настоящему.

<p>Городские подростки</p>

Городские дети во все времена были в чуть лучшем положении — у них были еще кое-какие варианты, кроме ежедневного изнурительного труда, ждавшего 90 % крестьянских детей (оставшиеся 10 % — это в основном те, кто сумел сбежать в город). Так что и в Средние века детство у них было немного длиннее. Да, они тоже помогали по дому, потом их отдавали в ученики или прислугу, но в целом трудиться наравне со взрослыми городские дети начинали несколько позже деревенских. К тому же в городе можно было учиться.

Безграмотность средневековых людей сильно преувеличена. К Позднему Средневековью около 20 % горожан умели писать, а читать хотя бы по слогам и вовсе подавляющее большинство. Почему такая разница между умением читать и писать?

Современному человеку трудно понять, в чем разница. Мы-то сейчас читать и писать учимся параллельно. Но в Средние века все было по-другому. Вспомните про крестики вместо подписей королевских чиновников в IX–X веках. Неужели кто-то в здравом уме дал бы составлять и подписывать документы людям, не умеющим читать? Естественно, нет, мало ли что им там подсунут для подписи и печати.

Вход Изабеллы Французской в Бристоль, Хроники Фруассара, манускрипт 1470-х гг., Франция

Все объясняется просто — в Средние века читать и писать учились по-разному, и это были два совершенно отдельных процесса. Поэтому множество людей умело читать — кто-то бегло, кто-то с грехом пополам, — но при этом совершенно не умело писать, как уже упоминавшийся Карл Великий.

Аллегория, Двенадцать дам риторики, манускрипт второй половины XV в., Бургундия

Как учили читать? Не по буквам, а по словам и целым речевым конструкциям. Кто изучал иностранные языки по различным ускоренным методикам, поймет, о чем идет речь. В Средневековье для этого часто использовались молитвы (если учились читать на латыни) или какие-то простые, всем известные тексты.

В принципе, так научиться читать можно даже самостоятельно и уж точно — с помощью любого другого умеющего читать человека. Конечно, с таким подходом умение читать бегло напрямую зависело от количества и разнообразия прочитанных книг. Но для большинства людей огромный словарный запас и не требовался — читали они в основном королевские указы, деловые письма и записи в бухгалтерских книгах, а там словарь довольно ограниченный.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология