Среди пуль

Из кабины он следил за обгонявшими его «Жигулями», ловил на себе равнодушные мимолетные взгляды. Радовался, что здесь, на Кольце, его едва ли остановит патруль, потребует предъявить документы.

На площади Восстания он свернул вниз, к Зоопарку. Нарушил правила движения, закупорив узкий спуск. Неловко вписываясь в тесное пространство, развернул наливник среди гневных гудков. Спустился к Зоопарку, на одно мгновение пережив давнишнее, связанное с этим местом воспоминание – бабушка ведет его вдоль клеток и душных вольеров, и в них печальные, плохо ухоженные звери.

Он еще раз нарушил правила, двинув наливник туда, где над крышами и вершинами деревьев виднелся матово-белый Дом Советов. Услышал милицейский свисток. Милицейский наряд преградил путь – машина с мигалкой, инспектор с полосатой палкой, другой – с переговорным устройством.

– Куда? – грубо спросил инспектор с сизым обветренным лицом, оглядывая номера.

– К ограждению… Из первого автохозяйства прислали… Велели поливалку пригнать, какую-то брешь закупорить… – с легкомысленным видом ответил Белосельцев, надеясь на чудо. Если чудо не случится и ему прикажут выйти – ногу на газ, руль до упора вправо, чтобы не шибануть милицейскую «Волгу», и вперед, туда где белеет Дом.

Но чудо произошло. Инспектор сердито махнул жезлом, и Белосельцев, осторожно выруливая, обогнул «Волгу», покатил по пустой, свободной от машин улице.

Впереди снова возникло препятствие. Милицейское оцепление с автоматами, в бронежилетах преграждало проезжую часть. Дальше, на пустом глянцевитом асфальте, у кирпичного американского посольства, виднелись солдатские цепи, плотно составленные бэтээры, вялая путаница и неразбериха баррикады с цветными флагами.

Офицер, полногрудый, тучный, в неловко сидящем бронежилете, остановил его. Ерзая плечами и животом, на котором неловко висел автомат, приказал:

– Стой!.. Выходи из кабины!..

Белосельцев свесился к нему, все тем же легкомысленным простонародным говорком объяснил:

– Да меня с Первого автохозяйства прислали!.. С маршрута сняли!.. Гони, говорят, к мэрии, воткни свою мыльницу в оцепление!.. А работать кто будет?.. Бабки платить по тарифу?..

– Вылезай! – гневно приказал офицер, подбрасывая животом автомат.

– Слушаюсь, – сказал Белосельцев.

Врубил сцепление. Нажал педаль газа. Услышал, как взревели в двигателе все раскаленные, набухшие элементы. Рывком, грубо толкнул машину вперед, едва не ударив крылом обомлевшего офицера. Погнал сквозь расступившуюся милицейскую цепь к другой приближавшейся цепи в шинелях, касках. Выгнул спину, втянул голову в плечи, ожидая услышать вслед автоматные очереди. Представил, как из пробитых отверстий бака под разными углами забьют пахучие струйки горючего. От искры, от рикошета вспыхнет прозрачный огонь. Как бензовоз, охваченный пламенем, ревя, разбрызгивая липкое топливо, несется к Дому Советов. Он, как летчик Гастелло, направляет его на группу бэтээров. Грохот сминаемого железа, огненные слезы в глазах. И товарищи из окон осажденного Дома, баррикадники под андреевским флагом увидят огромный шар света, в котором сгорает наливник и подбитые им транспортеры.

Но очередей не было. Чертыхаясь, выкручивая неуклюжий руль, ужасаясь и одновременно восторгаясь этими мгновениями свободы, он прогнал наливник сквозь обалдевшую цепь солдат. Врезался в дощатый ворох баррикады, слыша скрежет и звон, срывая и сволакивая с машины крылья и часть капота. Проломил баррикаду и, выволакивая за собой путаницу арматуры и проволоки, остановился у Дома Советов.

Обомлевшие дружинники и казаки шарахнулись, а потом набежали на его изуродованную машину.

– Ну ты даешь! – казак Мороз в долгополой шинели, узнав Белосельцева, опустил автомат. – Пьяный, что ли?

Белосельцев вывалился из кабины – мокрый, липкий, задыхаясь от возбуждения. Увидел подходившего Красного Генерала, сурового, зоркого, в черном, набок, берете. Морпех сопровождал его с автоматом.

Белосельцев шагнул к Красному Генералу. Слыша, как в заглохшей машине что-то продолжает стонать и звенеть, произнес:

– Докладываю… Контакт по поручению руководства установлен… Подземный коллектор, ведущий из Дома Советов вдоль набережной по направлению к Плющихе и Новодевичьему монастырю, обследован… Выход наружу зафиксирован… В расположение Дома Советов доставлено топливо для заправки дизелей…

Он стоял перед генералом с ухающим сердцем. Лицо генерала, серое, измученное, дрогнуло. Он шагнул к Белосельцеву, обнял:

– Спасибо за службу!..

Набежавшие баррикадники, казаки, автоматчики – все, кто собрался у исковерканной, пробитой грузовиком баррикады, с изумлением наблюдали за этими объятиями.

Вечером в кабинет Белосельцева, где он готовил себе ложе на сомкнутых стульях, накрытых войлочным паласом, явился охранник-чеченец и пригласил Белосельцева к Хасбулатову.