Среди осколков

– Значит, он туда не дошел. Кто-то перехватил его на пути, – торопливо предположил Фиччик.

– Это может быть только отец, – хмуро заявил Пироппо. – Только он мог хотеть, чтобы Аметрин не попал на экзамены.

– Что ты такое говоришь, внучок? – возразил Галит. – Кто будет мешать собственному ребенку сдавать выпускные экзамены? Ведь тогда Аметрин не будет считаться выпускником и ни один мастер не возьмет его к себе.

Старый воин так разволновался, что его усы затряслись.

– Больше некому, – решительно сказал Пироппо. – Кстати, я видел сегодня во дворце противную физиономию Карнеола. Я еще удивился, что он тут. Ведь у него нет детей-выпускников.

– Но что же делать? Если Аметрин не явится на экзамен, то он сможет его сдать только на следующий год и будет считаться второгодником. Это навсегда лишит его права участвовать в поединках, – Сентария чуть не плакала.

– Я позову Гелиодора, – решил Фиччик.

Он превратился в крохотного Фиччи и молниеносно юркнул обратно в экзаменационный зал. Сев на ухо огненному правителю, он быстро-быстро заговорил. Гелиодор от неожиданности чуть не прихлопнул хранителя, приняв за муху, но бдительная Луна вовремя схватила его за рукав. Выслушав Фиччи, Гелиодор помрачнел и шепнул пару слов Александриту. Тот приподнял брови и, секунду подумав, кивнул. Гелиодор тихонько встал, насколько это было возможно при его росте и габаритах, и, провожаемый недоуменными взглядами выпускников и правителей, вышел из зала.

Александрит написал что-то на листке бумаги и протянул его Криолине. Та, прочитав, удивленно взглянула на Алекса. На листке было написано: «У нас неприятности, необходимо потянуть время». Криолина передала бумажку Варисциту и встала. Стул громко заскрипел, и все взоры устремились на нее. Криолина очаровательно улыбнулась.

– Дорогие мои! Я тут подумала: а почему напутственную речь говорит только правитель Манибиона? Чем я хуже? – она вопросительно оглядела зал.

Ошарашенные выпускники, забыв о своем волнении, смотрели на нее во все глаза. Улыбнувшись еще шире, Криолина выплыла из-за трибуны. Именно выплыла, не касаясь пола, но при этом не взлетая высоко. Такой фокус не удавался почти никому. Заставить своенравный ветер послушно стлаться у ног могли только правительница Кристаллиума и старейшина Турмалина.

– А ведь мне тоже есть что вам сказать! – невозмутимо продолжала она, наслаждаясь произведенным впечатлением.

А впечатлились не только жители других петрамиумов. Юные кристаллианцы тоже сидели открыв рты. Они даже больше других оценили уровень мастерства их правительницы.

По-прежнему не касаясь пола, Криолина поплыла по огромному залу.

– Я хочу немного рассказать об истории этих экзаменов. Волшебные школы существуют в Драгомире испокон веков. Но раньше выпускных экзаменов не было, и поединков тоже. Ребенок просто оканчивал школу, получал итоговые баллы и шел подмастерьем к своему учителю, который обучал его взрослой профессии. Но все мы помним темные времена, когда власть в Драгомире захватили колдуны. Наш мир тогда получил тяжелейшую рану, и понадобилось много лет, чтобы залечить ее. После этого Эссантия решила, что отныне каждый должен заслужить право пользоваться магией. Так появились экзамены и поединки, во время которых Эссантия понимает, кому можно доверить высшее волшебство. Помните об этом, когда будете сдавать экзамен. Эссантия смотрит на вас.

Пока Криолина тянула время, рассказывая об истории экзаменов, Фиччик, превратившись в Лунфича, летел в Гарнетус. На его спине сидели Сентария и Пиритти. Пироппо чуть не расплакался, узнав, что Лунфич не поднимет троих, но вовремя вспомнил, что он уже почти мужчина, и, сдержав слезы, сел на Огонька впереди Гелиодора. Они спешили на выручку к Аметрину.

Луна скрепя сердце осталась в зале, где шел экзамен, поскольку Александрит счел, что исчезновение с трибуны не только Гелиодора, но и Луны будет выглядеть подозрительно. Она сидела как на иголках и почти не слушала Криолину, которая заканчивала одну историю и тут же начинала новую, изо всех сил отвлекая выпускников и преподавателей.

Когда Гелиодор узнал, что во дворце Манибиона видели Карнеола, он предположил, как могли развиваться события. Видимо, Аметрина выманили с экзамена под предлогом того, что с кем-то из его близких, оставшихся дома, случилось несчастье.

Они быстро добрались до Гарнетуса. Лунфич обогнал Огонька, и Сентария уже отчаянно барабанила в окна и закрытые двери дома-гриба, принадлежащего семье Аметрина. Но внутри царила тишина.

– Странно, мы никогда не запираем, – удивился Пиритти. – Сейчас найду запасной ключ. Мама его где-то здесь прячет.

Он принялся шарить в горшке с цветком, висевшем над крыльцом.

– Кстати, а где она сама? – запоздало спохватился он. – Она никогда не уходила по утрам, тем более закрыв на замок. Ага! Нашел!

– Открывай быстрее! – воскликнула Сентария.

Дрожащими руками вставив ключ в замочную скважину, Пиритти с трудом отпер дверь. Замком давно не пользовались, и он проржавел. Вбежав в дом, они тут же услышали глухие удары.

– Подпол, – мгновенно сообразил Пиритти.