Среди гор

— А вдруг попадешься, заставят выдать нас, смотри!

Но Курман не обращал на это никакого внимания.

Между кустов, пофыркивая, паслась стреноженная лошадь. Она с громким, сочным хрустом жевала траву. Вдруг она прислушалась и подозрительно всхрапнула.

Курман лежал, положив голову на плечо одного из басмачей, Самата, который спал на спине, раскинув руки. Когда лошадь тревожно всхрапнула, Курман поднял голову, глянул по сторонам, но ничего подозрительного не разглядел в темноте. Лошадь еще раз всхрапнула, запряла ушами. Курман быстро встал, бесшумно выбрался к краю кустарника и отсюда заметил всадника, едущего по краю пашни. Курман очень осторожно, коротко окликнул неизвестного:

— Кто ты?

Тот приостановился, и в этот же момент щелкнул затвор винтовки. Курман продолжал напряженно всматриваться. «Саадат, наверно?» — подумал он и пошел навстречу. Неизвестный не двигался с места, держа винтовку наготове. Курман еще раз окликнул:

— Это ты, Саадат?

Саадат приблизился:

— Ну, моли бога, счастье твое, а не то лежать бы сейчас тебе, парень, в обнимку с землей!

— А что, пристрелил бы?

— Да брось ты дерзить!

Курман злобно ухмыльнулся:

— А что тут такого! Все равно дело идет к тому, что будем стрелять друг в друга. Одинаково, что ты застрелишь, что другой!

Саадат тяжко вздохнул:

— Время такое, что поделаешь, Курман.

— Время… время… А я не могу больше так жить. Хватит с меня этой ночной жизни. Прячешься, как вор… Пусть сажают, а завтра я иду в открытую.

Голос Саадата грозно задрожал:

— Ты что это, Курман?

— А вот что слышишь.

— Как понять тебя: так себе шутишь или вправду собрался вернуться назад?

— Как хочешь, так и понимай!

Саадат затрясся от гнева. Он глухо процедил сквозь зубы:

— Думаешь откупиться тем, что выдашь меня? Но ты прежде обдумай все, тебе все равно не избежать моей участи.

«Ну и пусть, мне все равно!» — хотел было ответить Курман, но Саадат не дал ему сказать:

— Что было, об этом нечего жалеть, Курман. Только учти, что и ты не безгрешный. Кто надоумил меня проломить дыру в подвале, а? Притом за бедняцкое происхождение теперь не дают и ломаного гроша, не так, как было прежде. Теперь для активистов, что я — сын бая, что ты — бедняк, все равно. Мы оба для них басмачи, люди, стоящие вне закона! У нас только один путь — свести с ними счеты, скрываясь в горах!

Курман с горечью промолвил:

— Так уже и даст нам свести счеты доброотряд, у которого весь аил за спиной!

— А мне дела нет до доброотряда! — уверенно заявил Саадат. — Я буду сводить счеты с Сапарбаем и голодраным Шарше. Чего только ни сделали они мне! Чего только ни сделали!.. Вчера этот бешеный пес Шарше наехал лошадью на мою старую мать. — Саадат задохнулся от прилива злобы, потом, отдышавшись, добавил: — Думаешь, Шарше это своим умом делает? Нет, Сапарбай его науськивает, это я точно знаю! Ну, попадутся они мне в руки, задушу, как щенят… Не оставлю в живых. А потом пусть что хотят, то и делают со мной.

Курман ничего не отвечал.

— Я тоже кое-что знаю! — внушительно произнес Саадат. — Доброотрядом меня не пугай. У начальника Сапарбая — ружье тридцать второго калибра, а у остальных так себе, ружьишки для потехи.

— Дело-то не в ружьишках, — проговорил Курман, — а в том, что мы, аильчане, скоро будем стрелять друг в друга.

Саадат злорадно ответил на это:

— Я, что ли, это выдумал? Я, что ли, трогал их, нет, они сами начали борьбу! Ты это сам знаешь, Курман. И мой тебе совет, возьми себя в руки, не давай волю малодушию. Думаешь, кто поймет тебя там? Кроме наказания, никакого добра от них не дождешься! Нам нечего терять. Скоро уведем семьи из аила и потом махнем через перевал. А до этого надо во что бы то ни стало прикончить этих собак.

Саадат помолчал, думая о чем-то.

— Мурата не удалось встретить, — сказал он немного спустя, — ты передай ему, пусть он выманит Сапарбая. Сапарбай ему доверяет. Пусть он пригласит его в гости. А остальное вас не касается, я сам расправлюсь.

Курман, казалось, колебался, поэтому Саадат сурово и внушительно промолвил:

— Я поручаю это тебе во имя нашей общей клятвы, во имя наших предков! Ты должен сделать это! Это твой долг! А теперь чтобы ни душа не знала о нашем приезде, ясно?

Саадат свистнул. Только теперь заметил Курман на краю пашни группу верховых. Они последовали за Саадатом в горы.

Курман смотрел им вслед до тех пор, пока они не исчезли в темноте. Вернувшись на свое место, Курман не застал Самата.

— Самат! Эй, Самат, где ты? — окликнул он его.

— Что? — робко ответил кто-то поодаль. Курман пошел туда и увидел Самата, забившегося под куст.

— Ты, оказывается, проснулся, Самат! — сказал Курман, стараясь быть спокойным.

— А кто были эти, а? — со страхом спросил паренек.

— Да это из отряда! — уверенно ответил Курман и, посмеиваясь, прибавил: — А ты думал кто?

— Да кто его знает! — простосердечно признался Самат. — Проснулся вдруг, гляжу, а тебя нет рядом. Перепугался я…

Курман, все так же снисходительно посмеиваясь, успокоил его:

— Мальчишка ты еще, чего бояться-то? Волк боится человека, барс тоже сам не полезет, а в случае чего… я-то ведь был неподалеку.