Среди гор

«Я считаю ошибочным оправдание его в апартунусме, потому что Саякбаев Сапарбай с самого начала преследует цель занять большую должность. Сейчас он добился должности начальника доброотряда и проводит свою вредительскую работу. Дорогой товарищ Сергеев, я обращаюсь к вам с просьбой привлечь Сапарбая Саякбаева к ответственности как врага революции. И прошу назначить начальником доброотряда таких бедняков-батраков, как я, беззаветно преданных делу сатсиала.

Да, должен напомнить еще, что в доме отца Сапарбая, Саякбая, в сундуке спрятано ружье и три пуда опия. Правда, опий скорей всего спрятан где-нибудь в горах, а не дома. Самые близкие сообщники Сапарбая, такие, как Бектемиров Осмон и простые дехкане Омер и Соке, тайно готовят в дорогу скакунов. У них тоже есть опий. Все они собираются в скором времени убежать в Китай. Я, как батрачком, решил сорвать эти помыслы врагов. С этой целью я обложил эти хозяйства твердым заданием и собирался раскулачить их, но Саякбаев Сапарбай вмешался в это дело и внушил представителю волисполкома Термечикову, что все они безобидные, простые люди. Таким образом, Сапарбай Саякбаев и уполномоченный Термечиков взяли под свою защиту самых отъявленных кулаков…»

Чтобы проверить изложенные в письме факты, Сергеев сопоставил их с теми данными, которые имелись у него по аилу. Оказалось, что Саадат действительно бежал в горы. Скрывался он сейчас в глухих, труднодоступных расселинах и ущельях. Целью его был грабеж. Может быть, он сам и не желал заниматься этим, но тот путь, на который он вступил, сам по себе заставлял его приняться за разбой: ведь укрывшимся в горах надо было как-то жить и кормиться. Саадатовцы действительно ставили себе целью угон лучших скакунов, добычу оружия и опия. Все это при проверке почти точно совпадало с письмом Шарше. Создавалось такое впечатление, что он, Шарше, написав докладную, проявил этим самым революционную бдительность и сознательность. Сергеев тоже не мог не поверить этому. «В жизни все может быть, надо проверить, разобраться самому!» — думал он, сидя у себя в кабинете. В это время кто-то постучал в двери. Помощник доложил Сергееву:

— К вам просится один человек. Издалека, говорит, из аила, начальник добровольного отряда.

Сергеев даже обрадовался:

— Просите его сюда, пусть зайдет!

В дверях показался Сапарбай.

В последнее время трудно приходилось ему, видать. Много забот на плечах, много переживаний. Армейская гимнастерка, которая была ему впору зимой, сейчас болталась на нем, стянутая ремнем на последней дырочке. Плечи как-то поникли, и вообще вид у него был усталый, измученный.

Сергеев, испытующе оглядев его с ног до головы, заметил это сразу. Он проворно встал и, подавая Сапарбаю руку, подумал про себя: «Вот этот и есть, кажется, друг беглеца? Странно…»

Сергеев заговорил с Сапарбаем по-киргизски:

— Садитесь, садитесь!

— Здравствуйте, товарищ Сергеев! — сказал вдруг Сапарбай, словно опомнившись.

Сергеев показал ему на стул:

— Садитесь, товарищ Саякбаев.

Никогда до этого Сапарбай не встречался с таким большим начальником, и то, что Сергеев назвал его по фамилии, очень понравилось Сапарбаю, вызвало в нем доверие и уважение. «Откуда он знает мою фамилию?» — удивился Сапарбай.

— Я, кажется, помешал вам, извините. Я пришел посоветоваться с вами по одному важному делу.