Среди факиров

За лаем животного послышались стоны лежавшего на земле человека. Это был умирающий индус, один из тех ужасных скелетов, которых Патрик и Мэри видели на Поле Бедствий.

Патрик воскликнул, проникнувшись горестным сожалением:

— Вероятно, это один из тех несчастных, которые ехали с нами и которые спаслись от крушения.

Пока железная дверь медленно, как бы неохотно, отворялась, мальчик произнес:

— Боб отыскал нас по нашим следам, а этот человек пришел за Бобом.

Когда дверь отворилась, собака бросилась к своему хозяину и, собрав последние силы, скакала и ласкалась. Мальчик взял Боба на руки, прижимал его к груди.

Как только собака вбежала в крепость, факир немедленно запер дверь, нимало не беспокоясь о человеке. Тот опять застонал. Факир пожал плечами и заворчал:

— Пагода — не английский госпиталь! Это — священное место, куда нельзя пускать первого встречного…

— Но он умирает! — воскликнул Пеннилес, чья благородная душа возмутилась подобною жестокостью.

— Это его дело!

— Однако, факир, нельзя же оставить несчастного так умирать перед нашими глазами. Надо о нем позаботиться…

— Ты — мой саиб, приказывай… Я — только твой слуга.

— Ну, так я тебе приказываю внести его в пагоду, дать ему есть, перевязать его раны, одним словом, сделать все, что требует его положение и гуманность.

— Хорошо, саиб, я послушаюсь тебя немедленно, но только как бы тебе не раскаяться в твоем добром деле!

Капитан схватил умирающего под мышки, а факир по его приказанию, хотя с видимым отвращением, взял его за ноги. Оба они отнесли его в пагоду, а Патрик, восхищенный, что нашел свою собачку, замыкал шествие.

ГЛАВА VIII

Усердный уход. — Возвращение к жизни человека и собаки. — Умиление. — Каким образом был найден след. — Бесконечная благодарность. — Заклинатель птиц. — Ненависть факира. — Бдительность факира, оставшаяся бесполезной. — Первый раз в жизни начальник тугов не попадает в цель. — Бегство ночью по коридорам. — Таинственная комната.

Человек, спасенный нашими друзьями, страдал от голода еще больше, чем собака. Пеннилес, который никогда не видел голодающих в Индии, не мог себе представить, как можно иметь такой истощенный вид и не умереть. Такое физическое истощение казалось ему совершенно несовместимым с жизнью. Он пожелал сам ухаживать за несчастным, назначить ему первые порции, заставить его есть понемногу, маленькими дозами. Индуса перенесли в кухню. Для первого раза там было приготовлено несколько мисок вареного риса. Сперва Пеннилес заставил несчастного проглотить, с небольшими промежутками, несколько ложек рисовой воды. Через час он позволил ему съесть немного рису. Первые ложки провалились будто в бездонную бочку! Однако умирающий начал оживать. Его глаза стали выразительнее. Он останавливал их с выражением бесконечной благодарности на капитане, трудившемся над его оживлением, и шептал слабым, как дыхание, шепотом:

— Благодарю!.. Саиб!.. Еще!.. Еще!..

Эти мольбы голодного так хватали за душу, что Пеннилес был тронут до глубины души.

Тем временем Патрик занялся своей собакой и преподнес ей порцию вареной баранины, которой хватило бы на трех человек. Боб бросился на нее, и через пять минут все было съедено. Собака, прежде тощая и плоская, как доска, теперь вдруг, на глазах у всех, сделалась круглой, как клубочек. Чинно усевшись, она с удовольствием облизывалась и поглядывала на пустую тарелку.

Патрик остановил ее дальнейшие просьбы словами и ласками.

— Ну, довольно, Боб! Надо пойти к твоей хозяйке Мэри, которая будет рада тебя видеть. Мэри! Слышишь, что я говорю! Мэри!

При имени молодой девушки Боб попробовал подскочить, но тяжело опрокинулся, так как ослабел от голода и отяжелел от неумеренного угощения.

Патрик засмеялся.

— Ну, Боб, мой мальчик, смелее! Идем же, Боб, идем!

Боб залаял, но наконец встал и поплелся за своим хозяином. Но прежде чем выйти из кухни, он приласкался к умирающему индусу.

Несчастный голодный протянул свою худую руку, тихонько погладил своими костлявыми пальцами голову собаки и прошептал:

— Она нашла… своего хозяина… счастливая, добрая собачка!.. А я не могу… даже… быть чьей-нибудь собакой!

Пеннилес увидел слезы на его глазах и, тронутый этим, сказал ему:

— Не беспокойтесь о будущем. Вас не оставят!

Утомленный этим усилием, индус откинулся на рогожу и впал в какое-то забытье. Капитан велел перенести его в довольно большую и уютно меблированную комнату, предварительно запретив давать ему какую бы то ни было пищу. Он брал исключительно на себя заботу об осторожном кормлении бедного индуса.