Спрут

Наступило утро, пришли газеты, но Пресли даже не заглянул в «Меркурий». В Боннвиле ежедневно издавались еще две газеты, претендовавшие на то, что являются рупором общественного мнения и отражают настроение масс, и Пресли жадно набросился на них.

Остерман был еще жив, появилась надежда на его выздоровление. Члены Союза — человек триста — этой ночью собрались в Боннвиле. Они патрулировали улицы и, все еще придерживаясь мирной тактики, охраняли даже вокзал и принадлежащие железной дороге здания и мастерские. Члены Союза обратились к населению, призывая его соблюдать законы и поддерживать порядок и уведомляя всех, что митинг протеста состоится сегодня днем в городском оперном театре.

Газеты писали, что лица, пытавшиеся помешать шерифу при выполнении им служебных обязанностей, могут быть привлечены к судебной ответственности или должны будут предстать перед судом присяжных. Однако суд присяжных в настоящее время не заседал, а, как всем известно, в канцелярии шерифа не имеется достаточных средств для внеочередного созыва присяжных заседателей или ведения судебного процесса. Берман и Рагглс в своих интервью заявили, что железная дорога отказывается от дальнейшей борьбы; пусть члены Союза и правительство Соединенных Штатов сами разбираются с этим делом, а они умывают руки. Фермеры могут договариваться обо всем с Вашингтоном. Выяснилось, однако, что Конгресс недавно запретил использование войск в гражданских конфликтах, и, следовательно, Союзу и железной дороге придется сохранять «status quo»[20].

Но самой важной новостью для Пресли в то утро явилось сообщение о шагах, предпринятых железной дорогой после того, как было получено сообщение о сражении у оросительного канала.

Боннвиль оказался немедленно отрезанным от всего мира. Местные поезда были отменены, сквозные проносились мимо без остановок. Почта не функционировала. Более того, были приняты меры, неизвестно с кем согласованные, в результате которых телеграфисты в Боннвиле и Гвадалахаре, действуя на основании приказа свыше, отказывались принимать какие-либо телеграммы, кроме тех, которые отправляло железнодорожное начальство. Первое сообщение о сражении — то сообщение, по которому в Сан-Франциско и во всем остальном мире составят впечатление о нем, должно было исходить от Бермана, Рагглса и местных агентов ТиЮЗжд.

За час до завтрака прибыли служащие похоронного бюро, чтобы подготовить к погребению тела Хэррена и Энникстера. Пресли не видел ни Хилмы, ни Магнуса, ни миссис Деррик. Приехал доктор осмотреть Хилму. Завтракая с миссис Дайк и Пресли, он сказал им, что, как он считает, Хилма по прошествии времени должна оправиться и от потрясения, вызванного смертью мужа, и от происшедшего прошлой ночью выкидыша.

— Хорошо бы при ней была мать, — сказал он. — Она все время зовет ее, просит, чтобы ее отправили к матери. Я хотел послать телеграмму миссис Три, но ее отказались принять, и даже если бы я сумел как-то сообщить ей, приехать все равно невозможно — поезда ведь не ходят.

Пресли чувствовал, что он не в состоянии оставаться в этот день в Лос-Муэртос. Мрачная тень трагедии лежала на всем. Повсюду стояла мертвая тишина, ее нарушали лишь тихие шаги владельца похоронного бюро и его служащих, ходивших взад и вперед. Пресли решил поехать в Боннвиль. Выходя из дома, он увидел, что один из служащих подвязывает длинную траурную ленту к ручке звонка у парадной двери.

Оседлав свою лошадь, он отправился в город. За долгие часы размышлений все на одну и ту же тему в душе его накопилась угрюмая злоба, созрело желание отомстить. Первое оцепенение прошло. Оттого, что он принимал самое близкое участие в разыгравшейся трагедии, острота восприятия немного притупилась, и сейчас все остальные чувства заслоняла жажда мести. Плод поражения — горькое чувство обиды и тяжкая злоба, тлевшие в нем поначалу, разгорались тем сильнее, чем больше он думал о случившемся. От внезапных приступов бешенства перехватывало горло, застилало кровью глаза. Он скрипел зубами, призывал проклятья на голову победителей и до побеления сжимал кулаки. Неужели железная дорога в конце концов возьмет верх? После многомесячных приготовлений, после всех напыщенных резолюций и надменных заявлений главарей Союза — какой жалкий фарс! К чему все свелось, когда пришел критический момент? Неужели Трест так легко сокрушит их всех? Неужели Берман проглотит Лос-Муэртос? Берман! Пресли отчетливо видел перед собой этого человека — тучного, рыхлого и бледного; видел его обрюзгшие, дрожащие щеки, складку жира, сбегавшую на поросшую редкими волосиками шею, громадный живот, обтянутый коричневым жилетом, толстую цепочку дутого золота, побрякивающую о пуговицы поддельного жемчуга. И этот человек мог сокрушить Магнуса Деррика, он уже лишил жизни таких людей, как Хэррен и Энникстер! Он, действуя от имени Треста, собирался захватить Лос-Муэртос, как уже захватил Кьен-Сабе, а после Лос-Муэртос — ранчо Бродерсона, затем Остермана и другие… Всю долину, весь штат! Пресли стукнул себя кулаком по лбу.