Спросите Фанни

Сев в машину, она открыла окна и вдохнула прохладный осенний воздух, чтобы успокоить нервы, но на подъездах к Шугар-Хиллу снова начала мрачнеть. Вдали от семьи, от счастливого стука вилок о тарелки, она стала гадать, с кем разговаривали полицейские и не приперли ли они к стенке Джессику, чтобы услышать ее вариант случившегося — разумеется, в пользу Гэвина. Лиззи мало общалась с девчонкой, но те пару раз, что они встречались, Джессика, учившаяся в частной школе в Нью-Йорке, была угрюмой и вела себя высокомерно, с пренебрежением относилась к провинции, не высовывала носа из своего айфона и не расставалась с розовыми пакетиками витамина С. Лиззи не сомневалась, что надменная девица могла представить ее сорвавшейся с катушек маньячкой, вознамерившейся портить имущество и калечить людей.

Тут уж ничего не изменишь, напомнила себе Лиззи. Значит, нет смысла и беспокоиться.

Когда она открыла дверь соседского дома, кошки уже вопили. Лиззи насыпала корма им в миски, проверила, есть ли вода, и вычистила лотки. Потом она подъехала к своему дому и собрала пижаму, халат и туалетные принадлежности. У нее есть контрольные, которые надо проверить до понедельника, и…

Господи, вдруг подумала она. А если ее арестуют?

У Лиззи никогда не было настоящих проблем с законом, она ничего не знала о полицейских процедурах, если не считать криминальных фильмов, и теперь представляла себя в оранжевом комбинезоне, сидящей в камере на холодном цементном полу. Отпустят ли ее под залог? И что она скажет своим студентам, если не отпустят?

В ужасе от этих мыслей, Лиззи сунула пачку контрольных в сумку и выключила в доме свет. В машине она снова стала убеждать себя, что волноваться бессмысленно. Кто знает, что может случиться? Гэвин так же непредсказуем, как она сама. Лиззи задумалась, что он делает сегодня вечером, и поколебалась у выезда на улицу. Может, притормозить у его дома? Продемонстрировать беспокойство по поводу ожога. Это не значит, что она согласна на примирение, но, возможно, проявления заботы будет достаточно, чтобы он снял свои обвинения.

«Нет, — сказала она себе. — Держись от него подальше. Эмоции еще бурлят. Сворачивай направо и выезжай на шоссе. Только не налево. Ни в коем случае не сворачивай налево. Даже если от этого будет зависеть твоя жизнь».

И свернула налево.

Дом Гэвина находился в трех километрах и прятался за большими елями. Лиззи не стала заворачивать на подъездную дорожку и таким образом возвещать о своем прибытии, а съехала на обочину, чтобы обдумать свои слова. Она заглушила мотор и выключила фары. Первый этаж дома был освещен, и Лиззи увидела Джессику, хлопочущую на кухне. Она представила, как девушка разогревает в микроволновке готовый замороженный ужин, наливает Гэвину красное вино в его любимый широкий бокал, а тот вращает его и оценивает букет — Лиззи никогда не утруждала себя этим обрядом, что обычно злило Гэвина. Она воображала, как Джессика поправляет подушечку под перебинтованной рукой отца, приносит ему лекарства, стакан воды.

В это время звякнул телефон: пришла эсэмэска. «Где ты?» — писала Рут.

«Уже еду», — ответила Лиззи.

«Давай скорее».

«Ладно. А к чему такая спешка?»

«Хочу кое о чем поговорить, пока все здесь».

«Потому что завтра меня могут замести в кутузку?»

«Хватит. Отец устал. Он хочет после игры лечь спать».

«Тогда перестань мне писать, чтобы я могла вести машину».

Рут не ответила. Лиззи уставилась на телефон. Она снова закипала и начала придумывать сообщения Гэвину.

«Брось врать полиции. Я на тебя не нападала. И мне совсем тебя не жалко. Сам виноват».

Или: «Мне по барабану».

Или: «Плевать с высокой колокольни».

Или: «Мне по херу».

Гэвин заслужил, чтобы как можно больше людей говорили ему подобное.

Его жена наверняка так и выражалась. Ну и брак у них! Ни капли любви не осталось, но после стольких лет они до сих пор не разведены. Лиззи видела Джоанну однажды летом, когда та приезжала из Нью-Йорка забрать плетеное кресло, которое Гэвин хранил в сарае. Гэвин не позаботился о том, чтобы Лиззи в это время не было в доме, и ей пришлось выдержать удивленный взгляд, когда бывшая вышла из «приуса» и столкнулась с Лиззи, направлявшейся к своей машине после четвергового дневного свидания.

— А вы которая из них? — спросила Джоанна. Ее темные волосы были гладко зачесаны назад и безжалостно стянуты, как у старой балерины. Дряблые мочки ушей отягощали тяжелые серьги.

— Я Лиззи. — «Курва Лиззи».

— Так, значит, вы нынешняя счастливица? Скажите, Гэвин все еще утверждает, будто я хочу ободрать его как липку? Так вот, это неправда. Жадный сукин сын. Прилюдно бросается деньгами, а экономит на самом необходимом. Покупает дорогое вино, но когда надо платить за обучение Джессики, тут же оказывается, что ему не переводят роялти. Так что наслаждайтесь хотя бы вином, цыпочка! — воскликнула она, энергично рубя руками воздух. — Привет, Гэвин.

Лиззи бросила взгляд через плечо и увидела Гэвина, галантно стоявшего в дверях с чашкой эспрессо в руках, хотя дело уже шло к вечеру.

— Джоанна, дорогая, — кивнул он. — Ты знакома с моей подругой Элизабет?