Спросите Фанни

Тогда Дэниел ущипнул Джорджа, который самозабвенно хлопал в ладоши. Мальчишки начали пихать друг друга. Все так же широко улыбаясь, Лиллиан развела их в разные стороны и встала между ними.

— Ну как я выступил? — спросил Мюррей, когда аплодисменты закончились и народ стал расходиться.

— Превосходно, — заверила Лиллиан.

— А что у нас на ужин? — поинтересовался Джордж.

— Папа должен ехать на пикник, — сказала Лиллиан, — и мы рассчитываем, что вы все тоже там будете.

— У меня на шесть кое-что намечено, — заявила Руг, разглаживая юбку: дешевый хлопок постоянно мялся, и этот факт вместе с прыщами отравлял шестнадцатилетней девочке жизнь.

— А у меня прямо сейчас, — подхватил Дэниел.

— Значит, оба придете к пяти часам, — предупредил их Мюррей. — Всего на полчаса. Салют! — воскликнул он, отходя от семьи и приветствуя группу сторонников. — Спасибо, что пришли! Бобби Ди! Сколько лет, сколько зим! Состыкуемся как-нибудь за обедом, а?

Лиллиан раздражал его выбор лексики. Дома он так не выражался, так зачем же менять стиль речи при общении с избирателями? Звучит неестественно. Надо указать ему на это вечером. Впереди четыре месяца выступлений, пикников с жареной рыбой, встреч за чашкой кофе и митингов во время заводских пересменок, и Лиллиан хотелось, чтобы Мюррей представлял себя таким, какой он есть, а не притворялся своим в доску парнем.

Тем временем она подталкивала детей — кроме Дэниела, который уже скрылся на своем велосипеде, — к «шеви-вэну», припаркованному на самом солнце. Она открыла боковую дверцу, и масса горячего воздуха бросилась ей в лицо вместе с вонью от грязных носков, скисшего молока и тухлой ветчины из недоеденного сэндвича. Лиллиан подумала: «Позволит ли мне совесть заставить детей убирать в машине в такой жаркий день, когда большинство семей отправится на пляж или в бассейн?»

Без сомнения.

— Это нечестно, — сопел Джордж, позже днем таща пакет с мусором к гаражу.

— Да, а как насчет Дэниела? — вытирая лоб, спросила Рут. — Что ты его заставишь делать? Несправедливо, что он смотался до того, как ты решила загрузить нас работой.

— Дэниел тоже получит задание, — пообещала Лиллиан, хотя она старалась не давать поручений старшему сыну: обычно он так нудил, что легче было сделать все самой. В последний год ее веселый мальчик с отменным чувством юмора стал крайне неприятным подростком. В свои пятнадцать он считал, что весь мир у него в большом долгу. Лиллиан подозревала, что перемены настроения связаны с какой-то девочкой, но Дэниел не рвался откровенничать, а Лиллиан не собиралась лезть ему в душу.

— Спасибо, — сказала она трем постным физиономиям, когда салон машины был убран. — Кто хочет мороженого?

Родители рассчитывали вечером повести детей смотреть фейерверк, но в шесть Рут ушла встречаться с друзьями, а Дэниел вообще не появился на барбекю, так что на стадион «Мемориал филд» мать с отцом сопровождали только Джордж и Лиззи, но и Джордж, пообещавший младшей сестре сахарную вату, заметил друзей и улизнул.

Лиллиан расстелила на траве старое покрывало. Вокруг кружила туча комаров, и мать побрызгала Лиззи спреем от насекомых. Лиззи не нравилось, что братья и сестра ее бросили.

— Смотри, что у меня есть, — сказал Мюррей и достал упаковку бенгальских свечей. Обнимая Лиззи сзади, он поджег одну из свечей и, держа своей большой широкой ладонью маленькую пухлую ручку дочери, помог ей написать огнем в воздухе ее имя. Когда начался салют, все трое улеглись на покрывало и стали смотреть представление — расцветающие в небе красные и синие хризантемы, шипящие и взмывающие вверх ракеты, вспышки со спиральными хвостами и беззвучные залпы со всполохами, возникающими после громкого хлопка.

В темноте Лиллиан чувствовала, как Мюррей сжал своей теплой ладонью ее руку.

— Не бросай меня сейчас, — прошептал он.

— А ты не подведи меня, — шепотом ответила она.

— Я буду дома к выходным, — пообещал он.

«Не говори „гоп“, пока не перепрыгнешь, — подумала Лиллиан. — Там будет видно».

Хлопок, россыпь огней — и кудрявые завитки дыма спиралью устремились к земле.

— Как громко! — закричала маленькая Лиззи, ерзая от восторга.

* * *

Лиллиан Холмс было всего двадцать три года, когда она заключила брак с Мюрреем Блэром в мировом суде Бостона. Отец Лиллиан, банкир Джон Холмс, на церемонии обошелся без дробовика, но такой вариант не исключался: новость о беременности дочери он воспринял с огромным разочарованием пуританина. В противоположность ему родители Мюррея, либеральные демократы из консервативного Нью-Гэмпшира, безумно радовались, что их тридцатидвухлетний сын наконец остепенился и скоро на свет появится внук, которого они станут баловать.

В то время Мюррей учился на втором курсе юридической школы в Бостоне. Он познакомился с Лиллиан летом, когда она проходила практику в юридической фирме в центре города. Мюррей сразу же пригласил ее на свидание, и вскоре они начали встречаться.