Спрячь. Ищи. Найди. Продай

Феликса Линдта, не помогли выяснить ничего нового, кроме того, что никто из них никогда не слышал о подобном рисунке. Также, пока не удавалось выйти на след вора, укравшего загадочный эскиз, и отыскать его мотороллер. Несколько камер наружного наблюдения, расположенных вблизи дома Яна Икса, запечатлели фигуру мотоциклиста с темно-серым шлемом на голове, одетого в серый спортивный костюм, однако, загвоздка была в том, что объективы камер не поймали сам момент проникновения в дом семьи Икс. По этой причине в суде было бы трудно доказать, что именно этот человек проник в жилище.

Муус параллельно перебирал полицейские картотеки и изучал архивные дела, пытаясь найти какие-нибудь преступления со схожим почерком и, в особенности, преступления, в которых злоумышленник использовал мотоцикл. На данный момент, несмотря на все старания, ухватиться было не за что.

— Здравствуйте, господин Муус, я приглашаю вас в мой кабинет. Пожалуйста, пройдемте, — к следователю, присевшему на кушетку в просторном вестибюле гостиницы, быстрой походкой подошел среднего роста мужчина с темно-русыми короткими волосами, с крупными ушами и серьезным лицом с неприметными чертами, одетый в дорогой темносерый костюм — это и был Юлиус Гольдштейн.

Двое мужчин пошли по короткому коридору в углу помещения, сбоку от широкой лестницы, ведущей к номерам, стуча каблуками по начищенному до блеска мраморному полу, и через минуту очутились в роскошном кабинете владельца международной сети дорогих гостиниц.

— Не желаете ли что-нибудь выпить? Кофе, сок, минеральную воду? — усаживая гостя в кожаное кресло за круглым столом в центре кабинета, предложил Гольдштейн.

— Минеральной воды, если можно. Спасибо.

— Сейчас скажу, чтобы принесли, — Юлиус пошел к телефону на своем рабочем столе. — А эскиз, который показывают в новостях, действительно подлинник, господин Муус?

— Пока мы его не найдем, дать однозначный ответ невозможно, но есть серьезные подозрения, что эскиз подлинный.

— Интересно, интересно… Я вам сейчас дам каталог нашей коллекции, господин Муус, вы ведь хотели его посмотреть, он тут где-то был, — Гольдштейн встал перед большим книжным шкафом за своим рабочим столом и начал искать каталог, — у нас есть несколько эскизов к «Демону и ангелу», но именно такого я в наших архивах не встречал. Вы, впрочем, сами посмотрите…

В этот момент в кабинет вошла молодая светловолосая девушка и поставила перед полицейским графин с минеральной водой, сосуд со льдом и два высоких стакана.

— Господин Гольдштейн, а сколько картин Эуса были украдены у вас за время Второй мировой войны? — принимая каталог в руки, спросил Муус.

— Только его работ? Если считать и графики — двенадцать. Остальные его полотна мы, к счастью, сумели себе вернуть, хотя это и стоило нам очень больших усилий. А сколько наших ценностей пропало без следа, я и говорить не буду.

— Немцы прятали вашу коллекцию в заброшенной шахте под Фарбеленом, да?

— Да, — кивнул Гольдштейн, — они изъяли ее у нас в 1941 году. Этим делом у нацистов занимались специальные команды, сформированные еще до войны. У них были заранее подготовленные списки, и они отлично знали, куда нужно заходить и что брать. Ведь Гитлер и Геринг планировали впоследствии открыть специальные музеи и выставить в них все награбленное, в том числе и наши картины. На время войны моя семья переехала в Швейцарию, а в сорок пятом вернулась назад в Имагинеру. Нашу коллекцию обнаружили советские войска — видимо, немцы отступали в такой спешке, что не сумели забрать ее с собой. Основную часть удалось восстановить, но кое-что успели унести и переправить за рубеж.

— А в каталоге абсолютно все ваши картины фигурируют?

— Да, абсолютно все, без исключений. В каталоге перечислены и те предметы, которые мы продолжаем разыскивать. У нас к каждому предмету имеется подробный провенанс.

— А можно я скопирую несколько страниц из вашего каталога, господин Гольдштейн? Мне это может пригодиться в расследовании.

— Я вам прямо дарю каталог, господин Муус, это пустяк.

— Спасибо.

Спустя несколько минут следователь Теодор Муус покинул уютный кабинет и, пройдя через прохладный вестибюль, снова оказался на шумной и ослепленной утренним солнцем улице.

«Так, Гольдштейнов можно тоже вычеркивать из списка, они тоже ничего не знают об этом эскизе, — размышлял полицейский, садясь за руль своего автомобиля, — вопросов все больше, а ясности — все меньше. Никто пока официально не пытается претендовать на эскиз, от таможенников тоже никаких сигналов не поступало. А, может, это и правда подделка? Только где она сейчас? У Золика? Ничего, ребята за ним присматривают, если она у него, он рано или поздно засветится. Надо на днях выкроить время и в военный архив сходить, там должны храниться списки найденных в Фарбелене ценностей. Может, на что-нибудь интересное наткнусь… Эх, если эти журналисты и сегодня начнут названивать, я совсем сойду с ума, честное слово…»

15

Вторник. Около полуночи