Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев"

— А куда торопиться? — неприятно, криво ухмыльнулся Бьярн, и Елену аж передернуло. Если так выглядел бандит на пути искупления грехов, то на кого же был похож в свое время бандит отъявленный, еще не раскаявшийся?..

— Я бы не спешил, — сказал искупитель. — Хороший грабеж — дело основательное, оно требует обстоятельности, а спешку не любит.

— До завтрашнего рассвета они, — Марьядек указал на баб с корзинами, мужиков с мешками. — Растащат все добро. Зерно в ямы. Животину в лес. И сами уйдут, переждут напасть.

Словно в иллюстрацию его слов мимо провели тощую корову с выпирающими сквозь шкуру позвонками. Животное подгоняли две девчонки с хворостиной, одна, не скрываясь, плакала и упрашивала «Тяпку» шагать быстрее.

— Не поможет, — качнул головой Бьярн.

Кадфаль вздохнул и через силу повторил жест рыцаря, только в другую сторону, зеркальным отражением Бьярна. Объяснил, кажется специально для Елены:

— Дома, амбары. Лесопилка. Прочие постройки. Имущество в домах. Все это пустят по ветру с дымом. Даже если удастся сохранить животину и зерно, зима близко. Где жить, держать скотину? Это смерть. Ну… или всем обществом идти на поклон к соседям. Или господину какому. Чтобы он позволил где-нибудь обосноваться, перебедовать до тепла. Только…

Кадфаль вновь тяжело вздохнул и умолк.

— Только что? — не отставала Елена.

— Отдать придется все, — прогудел крестьянин-искупитель. — Вообще все. И на цельную деревню места не хватит. Всяко. Так что пригреют семьи с крепкими мужиками, здоровыми бабами, девками, мальчишками. Теми, кто здоров, молод, способен хорошо, много работать. Или хотя бы знает ремесло. А прочие не нужны. Слишком старые, слишком юные, больные… Эти зиму не переживут.

Кадфаль красноречиво глянул на Елену, в его взоре отчетливо читалось «ну теперь то поняла?». Женщина и в самом деле поняла.

— Интересно девки пляшут, — сказал Марьядек. — У нас все попроще. Пашен то нет почти, сплошные овцы. Тогда что, будут откупаться?

— Не поможет, — вновь ухмыльнулся Бьярн. — «Живодеры» не местные и никому не служат. Им эта земля чужая, портить отношения ни с кем не забоятся. Эти частью не удовольствуются, они заберут все. А деревню все равно сожгут.

— Зачем? — как это уже случалось не раз, Елена сначала задала вопрос, а затем поняла его наивную глупость.

— Потому что весело, — исчерпывающе ответил рыцарь, поправив меч на плече. — Ты когда-нибудь видела, как в сумерках горят крестьянские дома?

— Нет.

Елена неожиданно почувствовала, как желчная горечь подступила к основанию языка, так что пришлось сглатывать рвотный позыв.

— Очень красиво, — вымолвил Бьярн, глядя куда-то вдаль затуманенным взором, будто уйдя вглубь воспоминаний. — А поле горит еще красивее. Перед жатвой, когда стебли и листья уже высохли. Особенно когда нет луны, и ветер дует, колышет стебли. Кажется, что пылает неспокойное море.

Кадфаль стиснул зубы до скрипа, руки его сами собой сжались на дубине.

— Красиво, — повторил Бьярн и кивнул, будто вернувшись из далекой страны грез и воспоминаний. — Если не думать о том, каково будет выживать на пепелище тем, кому повезло выжить. Или не повезло.

Кадфаль со свистом выдохнул и разжал пальцы на полированном дереве. Кажется, искупитель был в шаге от того, чтобы проломить (или попытаться хотя бы) череп раскаявшемуся бетьяру. Но сдержался.

— Ты однажды задумался? — неожиданно спросил Гаваль, который сидел так скромно и тихо, что про него все забыли (в очередной раз).

Зная нрав и склочный характер Бьярна тут можно было ждать чего угодно, начиная с оплеухи. Однако рыцарь с неожиданным спокойствием вымолвил:

— Нет. Мой путь был иным.

Он машинально провел кончиками пальцев по толстым шрамам на лице и умолк, всем видом показывая, что дальше ничего рассказывать о себе не намерен.

— Так сколько времени нужно? — вернулась к прерванной теме Гамилла. — Чтобы дойти сюда.

Вместо ответа Бьярн дернул резаной щекой и в свою очередь спросил у Кадфаля:

— Известно, как далеко накрыли соляных воров?

— Они ничего не воровали, — огрызнулся бывший крестьянин и уже спокойнее припомнил. — Место не называли. Девочка упоминала, что нападение случилось на восходе.

— Угу… — Бьярн задумался, шевеля пальцами свободной руки. — А мы ее встретили ближе к закату. Мул скачет не быстро, но долго. Животное не было ранено, поклажа легкая. За день полный переход вполне пройти мог, а при удаче и полтора.

Елена перевела в уме расстояния, получилось километров тридцать, но с огромной погрешностью, могло быть и двадцать, и все пятьдесят.

— Полсотни рыл, к тому же обшаривают округу насчет пограбить… с обозом наверняка, и немалым. Ту же соль, овес, жратву и другой профит как-то надо тащить.

Елена опять вздрогнула, теперь от слова «профит». Женщина привыкла, что так называют честную добычу, взятую с большой опасностью в страшных местах.

— Я бы сказал, пойдут не быстрее одной перемены лошадей за день.