Справедливость для всех, т.I "Восемь самураев"

Елена появилась как из ниоткуда, голова рыжеволосой воительницы была не покрыта, лицо отражало неописуемую смесь удивления, жажды убийства и растерянности. В руке женщина крепко сжимала меч, но будто не понимала, каким образом его следует использовать. Ей уже приходилось и сражаться, и убивать, как на дуэли, так и в уличной схватке, когда беглецы покидали столицу юго-востока. Однако ничего подобного этой сумятице она еще не видала и… в самом деле растерялась. Слишком много людей, событий, внезапных происшествий и сумбура. Кроме того, Фигуэредо и Чума поставили ей отменную школу боя, но… довольно специфическую. Елена умела драться как бретер, то есть в легкой броне, а то и без оной, пешком, с маневренным быстрым оружием. Кроме того, прошлые успехи поневоле заразили поединщицу тщеславием и самонадеянностью. Елена привыкла, что в открытом бою равных ей немного, проигрыш в силе и доспехах фехтовальщица может компенсировать быстротой и мастерством. Сейчас же кругом царил хаос, мчались всадники, гремела тяжелая броня, а прежде чем разить кого-то наповал, требовалось угадать сначала, друг это или враг.

Елена с ужасом — настоящим, не наигранным — поняла, что не готова к такому бою, где царят бардак и погром, и ты не сражаешься с тем, кого хочешь убить, а беспорядочно рубишь, чтобы не зарубили тебя. Она не понимала, что происходит и как убивать таких врагов, в первую очередь — одоспешенных всадников.

Затем буквально перед ней свалился откуда-то с неба юный император, и оцепенение спало. Елена бросилась к Артиго, заученно держа меч так, чтобы перекрыть себя защитой по максимуму направлений. Схватила мальчишку и отшвырнула его подальше от кавалеристов. Артиго, запакованный в несколько слоев толстой одежды, оказался тяжелым, а усилие слишком резким, так что рука протестующе отозвалась болью в связках.

А затем ужасающий вой разнесся над погибающей деревней, леденя сердца. Вой и грохот копыт, бьющих в землю с тяжестью водяного молота. Те, кому довелось увидеть это, могли бы поклясться, что Барабан высекал снопы искр на каждом шаге.

— БЛЯДИИИИИ!!! — орал Кост, подхватив жердь с перекладиной обеими руками. Дерево гнулось и описывало восьмерки подобно громадной удочке, но барон, как опытнейший пользователь, ухитрялся выравнивать капризное оружие.

— Всех порешу!!! — зычно пообещал Кост, разгоняясь и крича, будто труба судного дня. — БЛЯДИ!!!

Гамилла видела сверху падение Артиго и попытку Хель спасти мальчишку. Холод и онемение расползались под мышкой, арбалетчица понимала, что отмерь Господь чуть меньше везения, и сейчас она, разочарование отца, так надеявшегося на сына, тряслась бы не в ознобе, но агонии. Однако вид идущего в атаку барона оказался столь ужасен и великолепен, что арбалетчица застыла с полуоткрытым ртом, забыв про идущий бой.

Обычно люди считают, что главное оружие всадника — копье. Это легко объяснимо, ведь оно длинное, грозное, и тот, кто видел, как жандарм пронзает сразу два (а то и все три!) ряда пехотинцев граненым «Mae pigiad fy llid» — «жалом гнева моего», тому не приходится гадать, что страшнее всего на войне. Но… люди ошибаются. Сила кавалера в его коне, и рыцарь силен ровно в той степени, насколько хорош зверь войны. Поэтому Кост и не стал заморачиваться с попытками сделать более-менее приличную копию «лэнса», вооружившись просто длинной палкой. Нести же врагам огорчение и поругание должен был конь. И Барабан не подвел.

Елена уже видела дестрие в бою, притом дважды, в победе и поражении, однако со стороны, теперь же процесс можно было оценить буквально в упор. Достоинство боевого коня не в том, что он очень большой, встречаются крестьянские тяжеловозы и побольше. Не в скорости и не в силе. То, что превращает обычное четвероногое в демона войны, короля поля боя — выносливость, способность к мощному рывку и главное — бесстрашие, задавленный отбором и воспитанием инстинкт самосохранения.

Буквально за пару десятков метров Барабан разогнался, как грузовик, Елена успела шагнуть в сторону, однако не до конца, и ее чуть задел живой таран. Этого хватило, чтобы женщину подняло, как вихрем, и швырнуло в бревенчатую стену, вышибая дух.

— Ых!.. — гаркнул Бьярн и прыгнул в сторону как юный отрок. Марьядек просто свернулся клубком и закрыл голову обеими руками, здоровой и сломанной, невзирая на жуткую боль, что простреливала чуть ли не до пяток. Эти двое уже видали, что такое жандарм в бою.

Затем рыцарь влетел на всем скаку в «живодеров».