Спору нет!

– Я приезжала в Тарнаус, но девушку доставили без сознания, а переводчик скандалил. Вот кузен и не выдержал. Мне пришлось уехать, договорились продолжить на следующий день, когда девушка очнется.

– То есть вы знали, что Нину Тарантуль держат в Тарнаусе без ее согласия? – уточнил Цесаркин.

Анна Риоха скосила глаза на своего адвоката, лысого и потного мужика, но тот только пожал плечами, как бы давая понять, что тебя, голубушка, никто за язык не тянул.

– Я понятия не имела, что ей сделали инъекцию, – пробормотала она. – Думала, что укачало дорогой, – соврала Риоха.

– Она не очнулась бы никогда, – зло вставил генерал. – Слава богу, что удалось спасти! Но раз вы не хотите сотрудничать со следствием, придется отправить вас в СИЗО до выяснения обстоятельств дела.

– Вы не можете... – выдохнула женщина и, закрыв глаза, замерла на минуту, размышляя. А потом, тяжело вздохнув, бросила устало:

– Ладно... Эта картина – предлог. В ней есть тайник, где спрятан лист пергамента, вырезанный из книги четырнадцатого века. «Инструкция инквизитора». Это и есть настоящая реликвия. Считается, что кто владеет этим листом, получит любовь, счастье и власть.

– Любовь и счастье не зависят от реликвий, – пробормотала Нина и деловито добавила:– А вы тоже на майские ездили в Барселону?

– Нет, – поджав губы, процедила Риоха. – Никуда я не ездила. У меня еще нет загранпаспорта. Нужно оформить.

– Странно, – передернула плечами Нина. – Как же ее вам собирались передать?

– Почтой, – встрял адвокат Риохи и хмыкнул многозначительно. – Делов-то!

– Вы уверены, что там есть тайник? – снова влезла с вопросами Нина. – Сама картина написана на картоне, плюс паспарту и рамка. Где там можно спрятать пергамент?

– Вы можете привезти к нам это произведение искусства? – строго поинтересовался Афиногенов. – Наши эксперты разберутся.

– Конечно, – кивнула Нина.

– Только завтра, – бесцеремонно влез Цесаркин.

– Нет, – мотнул головой Афиногенов. – Сейчас отправлю группу в Тарнаус для изъятия. Ко всем преступлениям испанцев и гражданки Риоха прибавляется еще контрабанда. Полный букет.

– Я предупрежу отца, – заметила Нина. – Он передаст картину. Не думаю, что после всех волнений и тревог мы захотим оставить в своем доме этот рисунок.

Они вышли из здания Следственного комитета и пешком побрели по улице, укрывшись широким красочным зонтом от проливного дождя. Денис, обнимая любимую, безмятежно шагал по мокрому тротуару. А Нина, обхватив рукой его талию, крепко прижималась к нему.

– Странная история, – пробурчал он. – Эти Риоха перехитрили сами себя. Какая нужда прятать пергамент в картину? Завернули бы в полотенце и кинули б в грязное белье, никто бы сроду не нашел. А тут такая история.

– Мне кажется, меня использовали втемную, – хмыкнула Нина и добавила, задумавшись: – Кто-то знал, что я люблю бродить по барахолкам, и вызвался помочь. Кто-то из моего окружения.

– Почему ты так считаешь? – пробормотал Цесаркин, чмокая ее в ухо.

– Да ты сам посуди – встрепенулась Нина. – Бред какой-то! Кто бы позарился на эту мазню? Уж точно не воры. Если крали специалисты по антиквариату, то мазню Диего Риохи отличили бы от Пикассо. А обычные жулики просто не обратили бы внимания.

– А с кем ты ходила в Барсе на блошиный рынок, любовь моя? – насторожился Денис.

Нина остановилась посреди улицы и тихо пролепетала:

– Я приобрела ее не на барахолке, а около отеля. Какой-то мужик бежал за мной, умолял купить.

– Ты хочешь сказать, что кто-то знакомый тебе сообщил Анне Риоха название отеля, где тебя искать, и снабдил фотографией? И этот человек не обязательно входит в круг твоих знакомых, а может понаслышке знать о твоих пристрастиях и скопировать в соцсетях твое фото.

– Наверное, ты прав, – кивнула Нина, силясь не разреветься. – Не хочется думать на друзей и знакомых...

– Вот и не думай, – хмыкнул Цесаркин и заметил глубокомысленно: – Нужно пробить окружение Анны Риоха. Глядишь, и поймаем рыбку в мутной воде. – Он провел ладонью по ее плечу, словно смахивая несуществующую пылинку, а потом, приобняв, впился в губы требовательным поцелуем.

Кто-то улыбаясь обходил их стороной, а кто-то недовольно бурчал под нос, но Нина и Денис не обращали внимания. Мимо, разбрызгивая по сторонам грязные лужи, пронеслись мальчишки лет десяти-двенадцати и, отбежав на безопасное расстояние, крикнули "Горько!"

– Спасибо, что напомнили! – радостно усмехнулся им вслед Цесаркин.

– Как будто ты мог забыть, – фыркнула Нина, обхватив его под руку.

– Согласны ли вы стать моей женой? – весело осведомился Денис.

– Вот сейчас придем в ЗАГС, узнаешь, – поддела она.

– Вероломная, – пробормотал он и добавил серьезно: – Хорошо, что мы не стали переносить регистрацию, а изменили только день торжества.

– Это ты замечательно придумал, – кивнула Нина.

– Мне иногда кажется, что я гений, – самодовольно заметил Цесаркин.

– Иногда, – рассмеялась Нина. – Ключевое слово! Только жаль, что сегодня на регистрации кроме нас никого не будет.

– Наоборот, – подбодрил ее Денис. – Это наш праздник. Только ты и я. А с родственниками еще успеем.