Спору нет!

«В нашей жизни все радости и горести принято запивать чаем. Иногда и что-нибудь покрепче употребляют. Но все равно потом чаевничают», – мысленно усмехнулся Цесаркин, накрывая на стол. Тут же оживились собаки. Фиби-Буффе запрыгнула на стул,  вынюхивая что-то вкусное, а Герда, усевшись около хозяина, гипнотизировала его печальным взглядом.

– Мама! Мама! – раздалось из дальней комнаты.

– Ребенка нам разбудили, – осуждающе заметил Цесаркин, в душе проклиная АнтАнта.

«Еще час могли бы поваляться с Ниной, – мысленно всплеснул руками Денис. – И Ромка бы проспал до самого завтрака. А теперь не угомонишь».

Словно услышав его жалобы, из ванной к сыну метнулась Нина. Уже гладко причесанная, в старых джинсах и майке.

– Нина! – позвал Рогинский, теряя терпение. – Удели мне несколько минут!

Она вышла на кухню и, глядя мимо Антона, позвала собак:

– Идите к Ромке!

Герда и Фиби кинулись наперегонки в открытую дверь, а Нина, усевшись за стол, пристально посмотрела на Рогинского и холодно поинтересовалась:

– Что вас привело ко мне в такую рань?

– Вера в реанимации, просит вернуть Аську! Помоги, а? – взмолился АнтАнт.

– А какое отношение к вашей семье имею я? – осведомилась она, моментально превращаясь в Арахну.

– Жена говорит, что ты прячешь нашу дочь, – пробормотал Рогинский.

– Она много чего говорит, – горько хмыкнула Тарантуль.

– Вера уверяет, что мы с тобой любовники. Слышала такую новость?

– Нет, – отрезала Нина. – Но они с Люсей любят строить разные версии и считать их единственно верными. – Она потерла холодеющие пальцы и, на минуту задумавшись, бросила кратко:

– Бред.

Денис, заметив, как осунулось лицо любимой, а на глаза навернулись слезы, решил взять инициативу в свои руки. Адвокат он или кто?

– Что случилось с Верой Юрьевной? – поинтересовался он осторожно, в глубине души надеясь, что дело совершенно не в Герде. От одного собачьего укуса еще никто не умирал!

– Сердечный приступ, – соврал Рогинский, не желая обсуждать подробности. – Она просит тебя, Нина, – АнтАнт повернул голову к Тарантуль и уставился на нее смурным взглядом. – Пожалуйста, верни нам Асю.

– Я тут каким боком? – вздохнула Нина. – Но, наверное, смогу помочь. В последний раз. Только больше ко мне не обращайтесь. Ни вы, ни Вера Юрьевна.

Рогинский кивнул, соглашаясь. А что еще остается делать?

Нина взяла мобильник и, позвонив бывшему мужу, попросила:

– Миша, ты сможешь как-нибудь Диме с Асей передать, что Вера Юрьевна в реанимации?

Ломакин пробубнил что-то нечленораздельное. И Нина, виня себя, тут же извинилась:

– Прости, что разбудила.

– Мы давно не спим, – отмахнулся от нее Ломакин. – Спозаранку ругаемся. – Он замолчал на минуту, а потом добавил: – Нунька, не боись, сейчас я к ним смотаюсь и, если они согласятся, к больнице доставлю. Где она лежит?

Нина молча передала трубку Рогинскому.

– Мишенька, дорогой, я и сам съезжу, – запричитал Рогинский.

– Мне по пути, – отрезал Ломакин. – Как поедем обратно, наберу тебя, Антоша.

Он сердито отбил звонок и раздраженно уставился на большой пакет из «Пятерочки», куда ненавистная Томка сложила все его припасы: три пакета чипсов «Лэйс», кулек сухарей со вкусом чеснока из ближайшей пивнушки, батончики «Баунти», засушенные кальмары и даже пару баночек с пивом. Настоящее пацанское богатство! И одновременно продукты, запрещенные к употреблению.

«Только здоровая пища в моем доме!» – мысленно передразнил жену Ломакин

– Как ты мог? – причитала весь вечер Томка и грозилась выкинуть контрабанду на помойку.

– Как ты могла рыться в моих вещах? – недоумевал Ломакин, твердо зная, как хорошо припрятал свои сокровища.

– Это мой дом, кстати! – ехидно уточнила Тамара и тут же опомнилась: – Я стараюсь для твоего блага, Майкл.

Вот это самое «Майкл» давно резало слух, и Ломакин, не выдержав, заперся в комнате, отведенной рачительной хозяйкой под его кабинет. Но назойливая женщина открыла дверь своим ключом и принялась ластиться. Мишке уже самому надоело ссориться, и он полез к Томке с поцелуями, надеясь, что к утру она просто забудет про пакет. Но проснувшись в половину шестого, Тамара огладила его по груди и, невинно улыбаясь, заявила:

– Всю эту канцерогенную дрянь придется выкинуть.

Ломакина пружиной подняло с дивана.

– Какого?! – взревел он и попытался отстоять свое имущество. А перед самым Нунькиным звонком Томка сдалась.

– Неси куда хочешь, – устало заявила она. – Но только чтобы в моем доме этой гадости не было!

И теперь после разговора с первой женой Ломакин точно знал, как и где сбережет свою заначку.

– Прекрасно! – заорал он во все горло и, захватив кулек, выскочил из квартиры, громко хлопнул дверью.

«Спрячу пока в «бомбоубежище», – решил Ломакин, выезжая со двора. – Пусть пока там полежит. Заберу, когда куплю себе квартиру».

То, что это вопрос ближайшего времени, Михаил не сомневался.

«Пора разводиться с Томкой, ишь надумала обыски устраивать. Нина никогда так не поступала!»– поморщившись, подумал он, гоня машину в Тарнаус.

Глава 21.

Когда за незваным гостем закрылась дверь, Денис притянул Нину к себе и прошептал успокаивающе: