Спор о варягах

К сожалению, случилось иное. В Советском Союзе насильственным внедрением всеобщей социологизации, примитивного марксизма, всепоглощающих понятий классовой борьбы, феодализма, формационности как обязательной стадии развития общества, история (и археология как историческая наука) были поставлены на службу идеологии. Исконность, национальное своеобразие и экономический детерминизм были положены во главу угла исторических концепций. Все стало объясняться развитием аграрных обществ, накоплением прибавочного продукта, возникновением городов как центров сельских округ, пунктов концентрации дани и размещения феодалов и т. д. Места дальней торговле, торгово-военным путям, иноземным влияниям при таких заключениях не оставалось. В этой ситуации, вполне естественно, варяги оказались не у дел. В новые концепции Б. Д. Грекова, С. В. Юшкова, М. Н. Тихомирова и других историков взгляды В. 0. Ключевского не вписывались. Роль географического фактора в истории Руси, а он занимал немалое место в построениях многих маститых отечественных исследователей первой четверти XX в., замалчивалась. Обусловленность природной средой уступила место социологическим объяснениям.

Результаты сказались очень скоро. Если репрессии и гонения порой и обходили стороной представителей академической науки, то чувство самосохранения и стремление защититься от полной конъюнктурности, заставляли их уходить в замкнутое источниковедение. Возникли две науки — во-первых, официальная, до предела подчиненная идеологии тоталитарного государства и воплощавшаяся в обобщающих трудах, вузовских и школьных учебниках, и, во-вторых, конкретная. Именно последняя и была той отдушиной, при которой можно было писать и заниматься наукой, оставаясь максимально искренним. Эта работа в области изучения ранней русской истории не прерывалась.

Перед самой войной экспедиция В. И. Равдоникаса провела значительные раскопки скандинавского могильника в урочище Плакун в Старой Ладоге, а в 1945 г. в печати появилась первая информация о результатах этих работ (Равдоникас 1945: 40, 41). Тогда же А. И. Юзефович провел антропологические определения костных остатков из могильника с трупоположениями у церкви Св. Климента в Старой Ладоге и пришел к выводу, что значительная часть погребенных принадлежала германскому (скандинавскому) типу (работа, написанная для Кратких сообщений института антропологии и этнографии АН СССР, к сожалению, не была издана и сохранилась в архиве, но была известна исследователям, занимавшимся Ладогой — Юзефович 1940. Мне со своего экземпляра в 1968 г. любезно позволила скопировать Г. Ф. Корзухина). Е. А. Рыдзевская, как историк и филолог, работавшая в центральном археологическом учреждении страны — ГАИИМК — ИИМК АН СССР, в 1930-1940-х. гг. вела активное изучение скандинавских источников по истории Древней Руси и русско-скандинавским связям (Рыдзевская 1978). Примечательно, что ее сводка сведений о Старой Ладоге в древнесеверной литературе, остающаяся ценнейшим источником вплоть до наших дней, была опубликована в том же номере КСИИМК АН СССР, что и статья В. И. Равдоникаса о Плакунском могильнике (Рыдзевская 1945: 51-65). Конкретные примеры постоянного накопления в 1930-1940-х гг. археологических материалов о скандинавских древностях на Руси нетрудно продолжить.

Можно было заставить замолчать исследователей, но нельзя было остановить саму мысль и появление все новых свидетельств интенсивных русско-скандинавских контактов. Заложенная школа русской истории, традиции анализа источника, критического отношения к факту и интерпретации, приобретенные в стенах дореволюционныхуниверситетов, не исчезали при идеологическом окрике. Однако в целом разгром, учиненный за железным занавесом на Востоке, отбросил отечественную историю далеко назад. Советская наука оказалась отрезанной от западной литературы, от знакомства с новыми течениями научной мысли, а воспитание новых поколений историков свелось к окрашенному марксизмом начетничеству. Утрачивались традиция, утрачивалась способность мыслить и критически оценивать источник. Наличие «правильной идеи» и начальные ссылки на классиков марксизма, а также «направляющие» статьи оправдывали вольное обращение с материалом в угоду идеологическим догмам. Прямым образом это касалось и археологии, где общие исторические или социологические выводы отнюдь не следуют прямым образом из археологических данных.