Спор на жизнь (СИ)

«Вот уж не думала, что он настолько сентиментален. Зачем ему понадобилось это делать? Интересно, знает ли он, что в этих покоях теперь живу я. И почему из всех комнат он выбрал именно эту?» — подумала девушка.

— Теперь знает, — раздался за спиной спокойный голос.

— Прочь из моей головы, — прошипела Анна, поддавшись очередному порыву злости.

— Даже и не думал. Все твои мысли читаются на твоем лице, принцесса. Чуть меньше удивления, чуть меньше любопытства, и, возможно, мне придется залезть в твою прекрасную головку, а пока я могу читать тебя как раскрытую книгу.

Анна раздосадовано сглотнула, но все же предпочла не отвечать.

— Завтра состоится маскарадный бал, я все еще надеюсь, что ты дашь свое добровольное согласие… — как бы между прочим заметил он.

— И не надейся, — возразила принцесса, даже не удостоив его взглядом.

— Что ж, а в принципе, твое согласие мне ни к чему, — бросил он и направился к выходу. — Ах да, забыл сказать: не пренебрегай моим гостеприимством. Дворец охраняют, что до остального: горячая ванна, еда, одежда, — все, что пожелаешь…

С этими словами он вышел из комнаты, оставив девушку наедине со своими мыслями. Ванна оказалась как нельзя кстати, жаль только вода остыла, пока она изучала свою комнату. Сбросив с себя одежду, девушка погрузилась в приятную прохладу. Вода расслабила уставшее тело, а душистое мыло стало прекрасным оружием против смрада подземелья, поэтому Анна с удовольствием отдалась этой процедуре. Но усталость все же брала свое, поэтому, наскоро подкрепившись сыром и холодным мясом, изрядно сдобрив все это вином, девушка облачилась в ночную рубашку и забылась безмятежным сном.

========== Переломный момент ==========

Комментарий к Переломный момент

Ну вот еще одна глава готова, и да простят меня читатели за достаточно вольное отношение к историческим фактам, а так же за возможное смешение образов. Признаюсь, что очень старалась этого избежать. Желаю Вам приятного прочтения и очень надеюсь, что Вам понравится.

Балканский полуостров. Октябрь 1448г.

Прошло несколько часов с тех пор, как солнце скрылось за горизонтом, уступив луне свои права, но в военном лагере, раскинувшемся у самой переправы через Дунай, даже и не думали о том, чтобы предаться сладким объятиям сна. Палаточный городок, возведенный у самой реки, растворялся в нависшем сумраке, и лишь расплывчатый свет факелов свидетельствовал о том, что вокруг бурлит жизнь.

Передовой отряд турецких войск уже занял свои позиции на противоположном берегу, готовясь оборонять войска, под покровом ночи пересекающие реку, а так же выстраивая укрепления и окопы для предстоящей битвы, которая окончательно закрепит права на Балканские земли. И в битве этой друг против друга встанут две могущественные державы, две великие религии, два несокрушимых полководца, и судьба всего мира будет положена на чашу весов.

Каждый обитатель лагеря понимал всю важность этого момента, поэтому вкладывал все свои знания и силы в подготовку этого сражения: полководцы весь день заседали на военном совете, выбирая тактику ведения боя; воины точили мечи, предвкушая очередное кровопролитие; кузнецы колдовали над вооружением, а конюхи готовили лошадей к предстоящей битве. Каждый, даже самый маленький человек, являлся неотъемлемой деталью, задействованной в работу огромного механизма, именуемого Османской армией, поэтому каждый мог ощутить себя частью чего-то великого и бессмертного, того, что заметно укрепляло боевой дух воинов. Это была непоколебимая вера людей в победу своего султана, ни с чем несравнимая жажда жизни и желание вернуться домой. В этой уверенности воины черпали свои силы, готовясь противостоять судьбе.

Только в одной палатке, стоявшей поодаль от остальных, царила атмосфера уныния и сомнений. В ней, устроившись на соломенном тюфяке, сидел одинокий юноша, бессильно уронив голову на ладони. Сквозь тонкую ткань палатки его фигура, освещенная светом догорающей свечи, приобретала зловещие очертания, поэтому, руководствуясь каким-то суеверным страхом, даже бывалые вояки в преддверии битвы старались обходить ее стороной, будто страшась какого-то темного рока, пропитавшего все вокруг духом обреченности.

— С кем ты говорил? — отбросив полог палатки, спросил высокий юноша, облаченный в военную форму по османскому образцу, входя внутрь.

— Ни с кем, настолько поддался всеобщему помешательству, что уже голоса мерещатся?! — с легкой издевкой отозвался собеседник.

— Нет, подходя сюда, я их отчетливо слышал! — оглядывая палатку, возразил он.

Ответом ему была лишь легкая ухмылка, говорившая о том, что дальнейших объяснений не последует.

— Влад, тебя не было на военном совете, паша был в ярости. Как ты собираешься вести в бой людей, если пренебрегаешь своими обязанностями?!

— Мне не нужно присутствовать на совете, чтобы знать о том, что я должен делать, Гэбриэл, — уже более жестко проговорил юноша. — Они собираются подставить легкую пехоту под тяжелую конницу? Пожертвовать пешками, не так ли?

Друг молчаливо кивнул, а потом, сделав глубокий вдох, продолжил: