Спойлер: умрут все

Для каждого из их троицы эта история началась по-своему. Для Дани — с драки возле девчачьей раздевалки. Для Сани, его брата-близнеца — с выбитого зуба. Для Толика история брала своё начало, конечно, с Жоры и того злополучного урока природоведения. А может, она началась ещё раньше, когда Сафрона оставили в их классе на второй год. Что бы ни явилось точкой отсчёта, оно запустило цепь событий, которая закончилась кошмаром.

Заманить Пашку Сафронова в Мерцающий дом придумал Толик.

— Мы можем избавиться от Сафрона раз и навсегда, — сказал он гундосо и осторожно коснулся пальцем ноздрей — остановилась ли кровь? Палец остался сухим. Толик шмыгнул носом и схаркнул в пыль бледно-розовую слюну.

— Как это, Толян? — озадачился лопоухий и белобрысый Даня Пушков. Он болтал ногой с верхней ступени трапа пузатой ракеты, устремлённой в недостижимое небо над детской площадкой — сапфирово-стылое небо первого дня осени.

— Чудес не бывает, старик, — философски изрёк Саня, как и брат, белобрысый и лопоухий. — Хорош чудить. Айда к Прянику, «Тома и Джерри» позырим.

Толик помотал головой, снова шмыгнул, сплюнул. На этот раз слюна была белой. Кровь из носа у Толика шла чуть что — и бить не надо. Сафрон и не бил: покрепче прищемил злосчастный нос пальцами после линейки, когда взрослые не смотрели в их сторону.

— А ещё Пряник говорил, у его родаков кассета припрятана, а на ней одну деваху дрючат по-всякому. И знаешь, кто? Майк Тайсон!

— Да понтит он, — заспорил Даня. Спорить у близнецов было едва ли не любимой забавой. Порой это даже приводило к потасовке, правда, невсамделишной.

— Я те отвечаю!

— Мерцающий дом, — произнёс Толик отрешённо. Хотя он был младше братьев на год, учились друзья в одном 5 «Б». Толика перевели на класс старше из-за хорошей успеваемости, и потому из всей троицы он считался самым умным, пусть близнецы никогда не признавали это открыто. Фамилия у Толика была Шилклопер. Даня шутил, что учителя не могут выговорить фамилию Толика и оттого редко вызывают его к доске.

— Прикалываешься? — братья одновременно вытаращились на него, как на чокнутого.

— Мы можем избавиться от него навсегда, — повторил Толик с вызовом.

Он поднял голову. Глубокие складки, которые пролегли вокруг его губ, превратили пятиклассника в кого-то чужого — взрослого и жестокого. Щёки Толика горели. Как и глаза.

— Представьте. Ещё семь лет с ним. Четыре, если повезёт и Сафрон свалит в ПТУ. А мне двух лет с ним вот так хватило! Четыре года я точно не протяну.

Толик чиркнул ногтем у себя под подбородком.

— Говно этот Сафрон. Сами знаете. Даже мамашка не будет по нему убиваться. Он… — голос школьника дрогнул. — Он Жору убил.

В прошлом году дети принесли на урок природоведения своих питомцев — кто хомячка, кто черепаху. Яна Стриженко взяла в класс болонку, которая напрудила у доски под хихиканье одноклассников. А Толик притащил клетку с попугаем-кореллой. С Жорой. Жора ковырял серым когтем клюв, лузгал семечки и говорил хриплым, как из телефонной трубки, голосом: «Кавабанга!» и «Аста ла виста, бэйби». Продвинутый попугай мигом завладел всеобщим вниманием. Один Сафрон угрюмо зыркал с задней парты на любимца публики. У Сафрона для урока не нашлось даже таракана.

На большой перемене Толик оставил Жору в классе, а когда вернулся из столовой, обнаружил попугая на заляпанном помётом дне клетки лапками вверх. Некогда аккуратные, пёрышко к пёрышку, крылья птахи были растрёпаны. Толик тоненько заголосил, прижавшись к прутьям, и, будто явившись на зов, в класс вошёл Сафрон, поигрывая своими чётками. Зыркнул исподлобья и потопал к задней парте, двинув плечом убивающегося школьника — вроде как случайно.

Неделю спустя, когда закончился последний урок, Сафрон, проходя мимо Толика, сунул ему за шиворот что-то щекочущее и шуршащее. Толик всполошённо полез за воротник и вытащил длинное, белое с серым, перо. Обомлев, вытаращился на Сафрона, а тот из дверей послал отличнику шкодливую кривозубую улыбочку.

— Да сказки это, про Мерцающий дом, — попытался возражать Даня.

В ответ над двором сворой гончих псов пронёсся ветер. Басовито ударил по струнам бельевых верёвок, опутавших балконы подобно сетям гигантского паука. Точно сам Мерцающий дом отозвался на собственное имя — насупленный и вечно пребывающий в тени, словно надгробье на могиле великана, вздымающееся посреди пустыря в пяти кварталах отсюда. Дане даже почудился промозглый смрад подвала, кишащего мокрицами, голохвостыми крысами… или чем похуже. Он невольно оглянулся, хотя отсюда недостроенную девятиэтажку было не видать.

— Сказки, — добавил он уже тише. Почти шёпотом.

Саня покачал головой.

— Помнишь Шурку Кудинова? Тоже, небось, думал, что сказки, когда на спор туда полез. И тот третьеклассник, как там его?

— Шурик вообще чокнутый был, — отмахнулся Даня. — Чё угодно могло с ним случиться. Вылез через заднее окно и слинял.

— Мы ж оба видели, Лэндо, — вмешался брат, назвав Даню секретным именем — в честь героя «Звёздных войн». Саня, само собой, был Ханом Соло. — Как дом, ну…

«Мерцает», — закончил Даня мысленно.