Сплетая жизнь (СИ)

Едва дым рассеялся, я взглянула на дело рук непутевого рыцаря и не сумела сдержать зубного скрежета: во многих местах этот бытовой «маг» проделал мне дырки размером с хороший мужской кулак и ладно бы они были где-то внизу, так некоторые даже расположились недалеко от пикантных мест. Чуть раскосые глаза Раймунда распахнулись в таком ужасе, что он на некоторое время перестал походить на лиса.

— Теперь уж я точно произведу фурор, — заключила я и, сумев справиться с голосом, добавила, — королева точно не станет ко мне ревновать своего супруга.

— Я… Не хотел… Я…

— Скажи сэру Раймунду спасибо, — вдруг негромко посоветовал Вернер, с непроницаемым лицом осмотрев меня с головы до ног, хотя я была готова поклясться, что он с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться.

Я тут же взвилась:

— За что?!

— Что он использовал второе заклинание лишь на платье, а не начал работать с ним на волосах, хотя мог. Он ведь все перепутал, ты разве не заметила?

Я представила, что могло со мной сделаться, и содрогнулась. Куда смотрит Инквизиция? Надо воевать не только с некромантами и ритуалами, завязанными на крови, но и нещадно пороть подобных неучей!

— Теперь-то вы готовы? — спокойно поинтересовался Вернер и указал на лестницу.

— Лучше спросите об этом короля, не мне же на себя смотреть!

— Леди Ярослава, я, правда, не хотел, — успел шепнуть Раймунд, пока я спускалась, — а король ничего не скажет, у него крепкие нервы.

Это третий рыцарь в моей жизни, который не умеет скрывать сарказм.

— Вы все время извиняетесь, потому что боитесь? — тем же тоном ответила я, он дернулся.

— Правильно делаете, я не вечно буду вашим оруженосцем!

Очень надеюсь, что по дороге до места проведения церемонии мне не попадется ни одно зеркало.

Глава третья. Вверх дном

Твердые даже на вид губы искривились в многозначительной усмешке. То и дело верхняя, пунцово-красная губа приподнималась, словно передо мной сидел не крупный, сильный орк, в руках которого на ближайшие два месяца была без преувеличения вся моя жизнь, а фыркающий конь. Он, давно заметив, как сильно меня раздражает демонстрация верхних клыков, старался выпячивать их при каждом удобном случае.

Красивые, крупные глаза, выделявшиеся на бронзовом безносом лице, просто кричали о триумфе своего владельца. Он ловил меня почти год, то шантажируя, то пытаясь взять на преступлении, но поймать смог лишь сейчас, упиваясь своей властью надо мной. Странно, но я полулежала на роскошной тахте с золотым орнаментом и не испытывала к нему никакой ненависти. Мужчина, без малого двухметрового роста, всегда облаченный в дорогой костюм, встал и пододвинул кресло ближе ко мне. Он обожал подчеркивать свой высокий статус, если бы мы сейчас находились в моем мире, ему прекрасно бы подошла роль бывшего авторитета, занявшегося легальным бизнесом и знающим толк в безумно дорогих, стильных вещах.

Наклонившись ко мне, он вцепился в мое лицо горящим взглядом, от которого по телу начало разливаться странно будоражащее тепло. Мозгом я понимала, что в трезвом уме и твердой памяти никогда бы не стала реагировать так на кардинала Гаспара де Кирога, своего личного врага, который стремиться всеми правдами и неправдами перетащить меня к себе на службу. Хотя не сомневаюсь, что он в тайне мечтает вскрыть меня где-нибудь по-тихому, чтобы узнать, как расположен организм у химеры, которая была зачата при помощи ритуалов, а не обычным стандартным для всех способом.

— Привет, — Гаспар едва ли не облизывался, получив меня в свое полное распоряжение.

Я хмуро вскинулась, еще раз проверив, не ослабла ли веревка на заведенных за спину запястьях и равнодушно бросила ему, как дворняге:

— Пошел к черту.

— К кому? — глаза орка непроизвольно расширились, жаль, но здесь не существовало ни рая, ни ада, так не было и чертей, хотя демоны жили и даже ходили днем среди обычных людей, прекрасно при этом себя ощущая.

Так что даже если захочешь выругаться так, чтобы тебя поняли все окружающие, то не сможешь. Вернее, выругаться — это мое священное право, которое у меня никто никогда не отберет, но ведь никакого удовольствия нет в том, чтобы сказать собеседнику какую-нибудь гадость и в ответ получить лишь недоумевающий взгляд! Нет, я хочу, чтобы Гаспар знал, что я о нем думаю, а не просто догадывался о том, какими эпитетами не редко награждаю этого мужчину у себя в голове.

— К демону, — со вкусом ответила я, послушно поправляясь, — уточнять надо, куда именно или сам догадаешься?

Глаза Гаспара, правой руки Великого Инквизитора, превратились в две маленькие щелки, где-то на их дне полыхали костры Преисподней, обещая мне самые изощренные пытки, только было одно «но»: если бы он хотел причинить мне вред, то давно уже бы сделал это. А так я могу сколько угодно безнаказанно поливать его помоями, а он будет это терпеть. Возникает вопрос, почему?

— Выписывай два направления, — в тон ответил Гаспар, — потому что ты в любом случае отправишься со мной.