Амфибии пришли к обеду. Катрин более основательно приготовилась к встрече. Она разложила разные геометрические фигуры, подготовила анимационные ролики на экране своего ноутбука, разложила наши продукты, планируя дать им попробовать и определить вкусовые предпочтения. Со стороны мне все это было понятно, но я никак не мог сообразить, как Катя собирается фиксировать эмоции. Человеческое лицо способно мимикой выражать чувства даже не прибегая к словам, а у амфибий как это понять? Лица, как у ящериц, мимики — никакой, поэтому и звуки они издают простейшие. Но вот эмоциональная окраска значительно расширяет спектр звукового общения. Да и вообще для меня загадка, как они смогли освоить эмпатию? И это характерно только для них, или все животные этого мира владеют подобной способностью? Я задавал подобные вопросы не только себе, но и Катрин. Девушка не могла меня полностью удовлетворить необходимой информацией. Оказалось, что ученая братия, исследующая этих удивительных существ, не владела даже тем, что нам вчера удалось установить.
Амфибии неохотно шли на контакт. Нет, точнее они с удовольствием шли на первый контакт, но как только понимали, что люди не наделены даром эмоционального общения, то тут же теряли к ним интерес. Поэтому ученые, в основном, только наблюдали за ними и сопоставляли их действия со звуками.
При разговоре со мной Катя призналась, что она в замешательстве и как только я исчезну из её жизни, она не представляет дальнейшего процесса исследований по налаживанию контакта. А я не мог ей передать свои способности. Возникала патовая ситуация. Мне необходимо было двигаться дальше — домой, а Катя больше всего желала, чтобы я не покидал её и помогал при встречах с амфибиями. Мы договорились, что максимум еще два — три дня я буду оставаться с ней на этом месте, но потом мы должны будем лететь дальше.
Амфибии пришли на встречу уже вчетвером. Как оказалось позднее, их сопровождал самец — старейшина их племени. Его выдавала более блеклая окраска меха, вокруг ушных раковин. Да и по энергичности он уступал своим спутникам. При встрече с ними я почувствовал огромный букет эмоций: (
— Катя! — обрадовался я, что понял такое сложное предложение. — Она говорит, что рада, когда я её понимаю, и сожалеет, что ты не можешь её понять и отвечать. А этот жест, я повторил круговое вращение кистью — знак вопроса!
Катрин застыла в изумлении, а мне пришлось тут же транслировать амфибиям: (
Амфибии повернулись друг к другу, и между ними завязалась оживленная беседа. Я не успевал считывать огромный спектр сменяющихся эмоций. Но понимал, что они пытаются решить эту проблему. После чего один из самцов вдруг развернулся и исчез в прибрежных кустах. А мы пригласили остальных к разложенным Катей предметам. Пока мы знакомились с новыми терминами на языке амфибий, прошло около двух часов, прежде чем вернулся ушедший самец. Как только он подошел к нам, меня захлестнули — (
— Так, Катя, по-моему, они смогут решить твою проблему.
— Но как?
— Не знаю, но они радуются.
Самец вдруг оттянул на своем брюхе складку кожи и, запустив внутрь лапу, достал оттуда кристалл желтоватого цвета.
— Стас — они сумчатые существа! — Девушка даже вскочила от изумления. — Этого никто предположить не мог!
— Ну, сумчатые и сумчатые, как у нас кенгуру, — подумал я. — Чего так радоваться? — А самец протянул камень девушке и показал на её голову. Катрин взяла минерал и повторила жест, означающий вопрос. Амфибия забрал камень, приложил к своей голове, а я почувствовал — (
Я улыбнулся в ответ (