Спящий сталкер

– Дровосек в начале года тоже «клубок» раздобыл, здоровый такой, – вдруг сказал Зубр. – Около месяца разматывал. Потом на руки-ноги своей «Свободы» намотал. Говорил потом, что стаю крыс порешил. Прижался к дереву да топориком тюкал, пока они аномальные нитки грызли.

– Дровосек… Не слышал о таком. У каких кордонов промышляет? Крыс он порешил, «клубок» раздобыл… в экзоскелете-то вполне, – покачал головой Лоцман. – Взял артефакт испортил. Лучше бы продал. Капитал для Большой земли сколотил бы.

– Да он и так везучий был, чертяка. Буквально еще месяца два, и по весне домой. – Зубр пошевелил пальцами, поморщился, затем продолжил: – Когда он проставлялся, я у него спросил, как так ему фартануло с артефактами. Он отшучиваться – мол, встретил одного ганса, покалякал с ним, и тот сменял навигатор на компас. На пионерский. Само собой, потом поперло… Почитай, как я «Пятнашки» – нашел безделушку в заброшке и выхватил куш. Может, и мне как-нибудь свезет свои «Пятнашки» на пятнашку артефов обменять.

Лоцман вновь глянул на аномалию с артефактами, потом на лес и хмурое небо.

– Ну-ну, мечтать не вредно, – хмыкнул он. – Я тоже знавал пару сталкеров, которые из Зоны вышли. Не богачами, но и не бедными.

– Угу, – согласился Зубр, – иначе совсем тоскливо было бы. Ни дать ни взять билет в один конец…

– Как он его раздербанил? – спросил Лоцман. – Дровосек-то?

– Топором, конечно. Говорил, больше часа по-всякому рубил…

– Прям легенда Зоны твой Дровосек… – подытожил Онисим, и, чтобы отвлечь Зубра от черных мыслей, добавил: – Расскажи лучше, что там тебе еще писака говорил? Про тесты?

– Да… что-то похожее на цвета, только с фигурами. Там писать надо. Вроде какая фигура тебе больше нравится: круг, треугольник, квадрат и еще какая-то хрень.

– Интересно… – Лоцман осмотрел со всех сторон нож, убрал в ножны. – Мне нравится треугольник. А до Зоны – круг. Это словно я две жизни прожил… Надо потом будет уточнить.

– Все мы тут… – Зубр не стал договаривать.

Напарники вновь замолчали. Смотрели в разные стороны, лишь изредка косясь на сокровища Зоны.

– Уходить надо. – В голосе товарища Лоцман услышал горечь. – Перчатки еще накрылись… Тяжко сейчас будет…

– Оружие держать сможешь? – Сталкер принялся упаковывать поклажу.

Зубр промолчал.

– Удержу. Не боись. До «Вектора» хватит, – наконец ответил он, когда Онисим развел лямки рюкзака, чтобы помочь закинуть за спину.

– Отметим на карте этих гавриков и потом подберем. – Лоцман открыл на КПК карту Зоны и сделал пометку. – Думаю, что я пока поработаю на прикрытии.

– Ладно.

Зубр сделал пару снимков, затем первым двинулся по маршруту. Лоцман, похлопывая себя по карманам, бросил последний взгляд на аномалию с артефактами. Присмотрелся к кривой березе, около которой они проторчали столько времени. И тут его осенило.

– Кеша! – окликнул он напарника. – Схоронись-ка! Хочу попробовать еще одну штуку!

Вытащив гранату, Лоцман подбросил ее на руке. Последняя. Зубр пожал плечами и вернулся обратно. Укрылся за подходящей вековой сосной.

Граната полетела в аномалию.

Когда раздался взрыв, Лоцман уже спрятался за березой. Вжикнули осколки. Мимо дерева полетели клочья «ржавых волос». Сталкер хотел проследить, чтобы ни один клок не коснулся его, как вдруг почувствовал, как медальон, все это время приятно греющий грудь, вдруг похолодел. Неожиданно Лоцман оказался в другом месте. «Аномалия», – мелькнула мысль, прежде чем картина происходящего захватила его…

…Ворох листьев акации, подхваченный порывом ветра, осыпал меня с головы до ног. Однако я даже не пошевелился, чтобы стряхнуть запутавшиеся в волосах листья. Все потому, что не мог оторвать глаз от предмета, лежащего на моей ладони. Черный в глубине ночи человеческий силуэт – маленький человечек, по-детски свернувшийся клубком. Что самое странное – от человечка через руку по всему телу разбегалось тепло!

«Красивый… Постаралась Зона-матушка, добрую бирюльку сварганила!»

Я сжал руку в кулак и сунул кулон-артефакт в карман. Поднял с земли серебряную цепочку с массивным англиканским крестом, отправил туда же. И только потом обратил внимание на умирающего Графа.

– Ну че терь мне споешь, Графинчик? Весельчак ты наш! – язвительно спросил я раненого сталкера.

Длинный, худощавый, в комбезе «Сталь»… Недаром его Веселым Графом прозвали. Он и правда походил на аристократишку. Тонкие усы под длинным носом, маленькие глазенки, прилизанные волосы… До полноты картины не хватало пенсне. Только огрубевшие ладони не очень-то вписывались в образ. Да и в лице его было мало «веселого» – бледное как смерть, испещренное морщинами, красные зенки с мешками. Он лежал у костра в луже крови и хрипел. Бедолага пытался что-то сказать, но дальше хрипа и бульканья крови дело не пошло. По телу пробежала дрожь. Губы, прекратив шевеление, сложились в улыбку. Широко раскрытые глаза метались туда-сюда, всматриваясь в ночной пейзаж. Остановились на мне. Затем повернулись к костру и застыли. Костер щелкнул сырой деревяшкой, и на роговицу глаза прилип кусочек пепла.

Сталкер умер.