Спящий красавец (СИ)

— Что? — переспросила она, выходя из задумчивости.

— Как себя чувствует наша высокая гостья?

— Далила? — знахарка с окна переключилась на собственные руки, — ей уже лучше, хотя и слабенькая ещё.

— Мира, что с тобой? Ты сама не своя. Не привыкла тебя видеть такой подавленной. Даже в самых сложных ситуациях тебя всегда отличала завидная стойкость духа. Ты ж мужиков наших вон как растормошить сумела. И я рядом с тобой всегда чувствую себя уверенней. А сейчас прям не узнаю свою боевую подругу. Рассказывай, что тебя гложет.

— Да я и не знаю, что рассказывать, — вздохнула травница, — сама себя не понимаю. Стыдно сказать, — жалко мне девчонку. Всё понимаю. И сколько зла они уже сделали, и волосы шевелятся, как подумаю, что хотели с нами сотворить, и чего ещё наворотят — неизвестно. Но, что-то есть в ней… живое, что не даёт мне ненавидеть её как прежде. Вот и стерва же и зараза, да только как с таким папашей не остервенеть. И принципы каке-никакие у неё всё же обнаружились.

— Да и бог с ней, выставим отсюда, как на ноги встанет, даже и не думай. Нашла же о ком переживать.

— Рада бы не думать, да только из головы не идёт. Я каждый день к ней захожу, смотрю на неё, злюсь, а, по совести сказать, чувствую, что не такая она сволочь, как кажется… И всё же, что за нездоровая суматоха у нас во дворе, — знахарка опять посмотрела в окно, наблюдая как афлаимские маги один за другим уносятся в сторону леса.

Королева поднялась из кресла и встала рядом с Мирой.

— Надо пойти на кухню и расспросить — они всегда лучше и быстрее всех узнают новости, — сказала Элиза.

— Я спущусь, разведаю, что к чему и вернусь. Мне кажется, происходит что-то важное, — травница заторопилась к выходу.

— А я, пожалуй, пообщаюсь с его величеством, — в пол голоса пробормотала королева, глядя на закрывающуюся за Мирой дверь.

34

В это же самое время Далила тоже стояла у окна, привлечённая оживлёнными шумами, доносившимися с улицы. Ей всё ещё трудно было ходить, стоять и вообще находиться в вертикальном положении, но она заставляла себя подниматься. Хотя эта бой-тётка и ругалась на неё всякий раз, когда заставала на ногах. Мысли принцессы переключились на травницу. Она никак не могла определиться, как к ней относиться. С одной стороны Мира её злила, — высокородная принцесса не привыкла, чтобы с ней вот так обращались — тыкали носом, самым, что ни на есть прямым текстом заявляя, какая она, понимаешь, поганка. И кто? Крайтская простолюдинка! Да и не в этом даже дело. Хотя нет, очень даже и в этом. Воспитываясь в роскоши, но при этом в совершенно спартанских в эмоциональном плане условиях, она знала себе истинную цену (и в "плюсах", и в "минусах") и не нуждалась в том, чтобы её — цену эту — озвучивали. Потомственная ведьма не имела жалости ни к окружающим, ни, собственно, к себе. В её мире это было нормой, образом жизни подавляющего большинства. Аксель, как уже неоднократно подчёркивалось, никогда не проявлял великих отеческих чувств. Да и невеликих тоже. Нет, он не экономил на образовании и воспитании дочери. Но воспринимал её как потенциально удачное орудие для достижения своих целей. А ей и в голову не приходило обижаться на подобное обращение, ибо примеров другого-то родительского поведения и не наблюдалось. Как только принцесса вошла в осознанный возраст, король начал лепить из неё напарницу — союзницу — соучастницу — как угодно назови, но ничего такого, что хотя бы пахло отеческим отношением. Взять хотя бы этот так гениально продуманный, но так и не состоявшийся брак — блестящее средство для достижения грандиозного замысла. Только цели-то у отца и дочери были разные: Акселю нужны местные маги, Далиле — свалить как можно дальше от отца, заполучить покорного супруга и строить собственное будущее в новом государстве. Нет, конечно с папочкой впоследствии пришлось бы ещё пободаться — не отдавать же собственный будущий дом на разорение алчным соотечественникам. И тайные союзники у неё уже наметились — тот же Корс страстно желал избавиться от воли царствующего монарха, подкрепляющего свою власть умелым шантажом. И Далила могла верховному магу в этом помочь — она давно уже разведала батюшкины секретики, предусмотрительно не афишируя свою осведомлённость. Ну и, естественно, Корс — далеко не единственный персонаж, которого Аксель железной хваткой держал за горло, наживая себе таким образом самых преданных врагов. Тщеславный король же просто и совершенно неоригинально возжелал жить вечно. Что, в общем-то, является самой заурядной мечтой тиранов всех миров, времён и народов… Это он своим не очень верноподданным мог сколько угодно лапшу вешать про рост развития медицины и бла-бла-бла. А она слишком хорошо знает своего папу, чтобы понимать, что только мечта о бессмертии могла вдохновить его на такой глобальный и глубоко продуманный план. А главное, заставить так долго проявлять совершенно не свойственное вспыльчивому и мстительному самодуру терпение по отношению ко всем этим отчаянно брыкающимся крайтцам.