Спящий агент

Хайнц не соглашался с коллегами, утверждавшими, что риск катастрофы практически равен нулю. Стопроцентной надежности вообще не бывает, в том числе и на ядерной станции. Единственное, что успокаивало, – шведские реакторы поставлены вне зоны тектонических неожиданностей вроде землетрясений и цунами. Как, например, «Фукусима» в Японии.

Но если что-то случается, есть опасность потери контроля над реакцией. Микроскопическая, но есть. Это как нельзя ясно доказала японская катастрофа. Конечно, урок извлечен. Он сам принимал участие в разработке дополнительных мер, исключающих возможность повторения фукусимского сценария. Собственно, это их долг. Так записано в трудовом договоре: «Постоянно работать над повышением безопасности».

Вот и шлагбаум. Он специально взял машину, чтобы проехать мимо условленного пункта, точки, как ее называли его работодатели по-русски. И вытащить из расщелины валуна конверт с крошечной флешкой, на котором он собственноручно написал «С МЕНЯ ХВАТИТ».

Подъехать к камню не удалось – все в сугробах. Пришлось идти по колено в снегу. Брюки так и не высохли, хотя он и включил обогрев салона на максимум.

Охранник. Рутинная проверка. Шлагбаум поднялся, и Хайнц въехал на территорию станции. Поставил машину на парковке для персонала и пошел к служебному входу.

После встречи в «Дипломате» он побаивался контроля безопасности на проходной – микроскопические частички полония могли прилипнуть к коже и дать пик на радиационной проверке. Нет, все прошло гладко. Но одежда наверняка контаминирована.

У Хайнца испортилось настроение. Картинки идиллического отдыха на природе с детьми сменились мыслями о безнадежности его положения.

Он попал в медвежий капкан.

Они убили его собаку. Нагляднее показать невозможно – из их лап не вырвешься. И он уверен – если понадобится, они способны на что угодно. И все повторяется: опять в кармане крошечный предмет. Флешка. Он не знает, что в ней, но догадывается – они хотят причинить ущерб делу, за которое он самоотверженно сражался много лет: безопасной шведской атомной энергетике. Больше всего ему хотелось взять этот предмет и выкинуть куда подальше. И с гордо выпрямленной спиной пожать руки друзьям-сотрудникам, людям, с которыми он проработал полжизни.

Но как он мог так поступить?

Безопасность семьи – прежде всего. Сначала надо отгрызть попавшую в капкан лапу.

Коллеги из его группы замены топливных сборок обычно обедали в третьем столовом зале «Форсмарка» без четверти двенадцать. Он пришел в полдвенадцатого – не хотелось никого видеть. Но надежды не оправдались – уже через пять минут появились инженеры его группы и расселись рядом.

– Ранний обед, Хайнц? Решил от нас улизнуть?

– Еще бы! От вас улизнешь… А кроме шуток – очень рано позавтракал и проголодался.

Как приятно говорить правду… Он и в самом деле выехал очень рано, чтобы успеть заехать на точку.

– Любовался природой? Ты же у нас энтузиаст…

– Раннее утро всегда… schön.

Он отрезал кусочек блинчика с мясом и отправил в рот. Как трудно отделаться от родного языка… А может, он просто не хочет от него отделываться. Самый красивый и богатый язык после русского и итальянского.

– Кто-нибудь слышал сегодня первый канал радио?

Грегер, долговязый тридцатилетний парень, только что закончивший факультет ядерной техники в Упсале.

Все дружно помотали головами, не отрываясь от горохового супа с копченой свининой, называемого «солдатским». Кто теперь слушает радио? Грегер вообще со странностями.

– Жаль, – сказал Грегер, словно не заметив скептической реакции коллег. – Выступал этот профессор-эколог… ну, вы знаете, который настаивает, чтобы все отказались от машин, крутили педали и не ездили в Таиланд.

– А, этот… пророк Судного дня. Каждый раз, когда он дает интервью, кажется, что семь тощих лет кончились и наступил восьмой, еще тощее, – улыбнулся Урбан, ближайший подчиненный Хайнца.

– Да-да, именно он. Сказал, что человечество должно покончить с выбросами углекислого газа не позже две тысячи сорокового года, иначе нас ждет потепление на два градуса.

– Этот номер не пройдет! – с притворным жаром воскликнул Урбан и улыбнулся еще шире.

– Возобновляемые источники, например, – Грегер не сдавался и был, очевидно, доволен, что удалось вовлечь сослуживцев в разговор.

– Солнце, воздух и вода, – пропел Урбан. В глазах его прыгали искорки смеха, хотя он старался принять серьезный вид. – К сожалению, нам не хватит.

– Почему? Я слышал, что солнечные панели в Сахаре могут обеспечить электроэнергией весь мир.

– Ну да. Пять тысяч квадратных километров панелей, которые некому обслуживать.

Все дружно засмеялись. Все, кроме Хайнца. Он думал о раскаленной флешке в кармане. Она жгла ему грудь. Если бы они только знали…

Урбан перестал смеяться.

– Я считаю, что единственное решение проблемы с энергоснабжением – атомные станции, – заявил он, набрал полную столовую ложку дижонской горчицы, положил в суп и принялся вдумчиво размешивать.