Спящие от печали (сборник)

– О-о-ой… Попроси, слушай, кого-нибудь другого! Позвони, дураков много. Может быть, кто-то из них признает его своим… Это, видимо, чужой чей-то! Ты поищи получше, свет очей моих, позвони по другим номерам. Не перевелись же ещё идиоты на белом свете, хоть одного да найдёшь! – утешал он её.

– Это – не мой, – прибавил он через минуту. И требовательно спросил: – Поняла?

…Если бы Лунная Красавица родилась при жизни своего отца, она получила бы, наверно, славянское имя. Но славянское имя досталось лишь брату её, старшему и единственному. А молодой отец к тому времени, не успев сгореть от водки, влетел в зубья экскаватора, оставленного без присмотра в буранной степи. Он разбил совхозный трактор «Беларусь», на котором, распевая песни, мчался после гулянки куда-то, и перестал жить в ту ночь.

И она появилась на свет далеко от дома – в ауле своего деда, ведущего род от бедных кочевников, исчезающих в веках бесследно. Тогда огромная золотая луна взошла над горным озером. Потрясённый красотою мира и чудом самовозрождающейся жизни, старик дал ей нежное протяжное имя, похожее на долгий звон струны, дрожащей от тихого прикосновения.

Имя это со временем забыли все – оно ушло, настоящее, из действительности вместе с бабушкой-калмычкой, ненадолго пережившей деда, хотя и значилось потом в паспорте. И от матери досталось ей чужое устное имя Светлана, и ладное высокое тело, и блестящие волосы удивительной длины. От весёлого целинника-отца, зарытого в степи, – фамилия и отчество. А бабушка-калмычка надела ей на палец в совершеннолетие тусклое своё кольцо, украшенное чернёной спиралью, которое Лунная Красавица не снимала уже никогда. Она подолгу смотрела на старинный знак, прорезавший серебро, пытаясь разгадать тайный смысл разомкнутой спирали. Бабушка-калмычка ничего не успела сказать о том Лунной Красавице: старуха не доставила ей беспокойства своей незаметной кончиной, чтобы не помешать обучению в библиотечном техникуме. Лунная Красавица заканчивала его вместе с подругой, рыжей как пламя. Сдавая важные экзамены, они готовились поехать вдвоём по распределению в глухой, с кривыми переулками и сараями, заброшенный посёлок, откуда уже не выбираются люди к приличной городской жизни…

– Поняла или нет? – спрашивал он. – Если нет, то обратись к психиатру, свет очей моих, он должен помочь тебе понять кое-что на свой счёт.

Она не ответила и опустила трубку – Лунная Красавица была теперь там, где знак разомкнутой спирали готов был обнаружить своё тайное значение.

Но треск телефонного аппарата вернул её из опасной полуяви всё к тому же существованию. Чтобы вспомнить себя, Лунная Красавица поднесла к лицу маленькое зеркало без оправы. Женщина с чёрными губами вглядывалась в неё, заключённая в круг, и кривила в улыбке окровавленный рот. Засохшая кровь была на щеках её, неровно соскобленная ногтями. И телефон звонил, не переставая. Лунная Красавица уронила зеркало на постель.

Старик звонил не так. Через два гудка он набирал номер снова. А Стариком она принялась обзывать его с первых своих слов в номере «люкс».

– … Старик! – сказала она, стараясь не стучать зубами от страха перед тем, что должно было свершиться. – Ты заберёшь меня с собой! Если ты не сделаешь этого, не смей подходить ко мне.

– Я могу пообещать тебе всё, – ответил Старик уверенно. – И ничего не выполнить. Каждый на моём месте поступит именно так. Тебе нужны обещания? Ты можешь получить их от кого угодно, в том числе и от меня. Но и только.

– Нет! – закричала Лунная Красавица. – Ты выполнишь это!

– Вряд ли… – заметил Старик. – Ложись. Тебе холодно.

Лунная Красавица пошла к двери, слыша, как за стеною то ли смеется, то ли плачет её рыжая подруга.

– Выпей сначала коньяка, – негромко позвал её Старик. – Согрейся. А потом мы полежим с тобой просто так. Я не причиню тебе вреда. Обещаю.

И Лунная Красавица сначала замешкалась, а потом вернулась.

Он гладил под одеялом напряжённое тело её мягкими руками, Лунная Красавица привыкала к ним, переставая дрожать.

– Ты не боишься меня больше? – спросил он перед рассветом.

Она покачала головой в полусне, успокоенная.

– Пусть будет всё? – спросил он, помедлив.

– …Да, – ответила она.

Наутро Старик уехал. Но через полгода дал о себе знать. И устроил её в городское общежитие. Вместе с усталыми девушками, ткущими на фабрике огромные тяжёлые ковры, Лунная Красавица прожила в нём ровно месяц. Перед тем как получить плохую, но отдельную квартиру на окраине. Она работала в библиотеке при фабрике и даже состояла на учёте в специальной роскошной клинике будто троюродная сестра высокопоставленного Старика – молоденькие троюродные сестрёнки были в его учреждении у многих, но только очень больших начальников: у подчинённых их не было вовсе.

В этой квартире Лунная Красавица мыла полы и протирала окна каждый день, и сама выбелила потолок. В выходные дни она бродила по городу, нарядная, ела мороженое и, довольная собою, мысленно желала рыжей своей подруге такой же удачи.