Спящие красавицы

Элейн знала, каково это – чувствовать на себе взгляд белого парня, который даже не смог окончить школу, но преследовал тебя в супермаркете, изображая Бэтмена и надеясь поймать на краже банки арахиса. Элейн проклинали протестующие, собиравшиеся у местного отделения Центра планирования семьи, ей предрекали адские муки люди, даже не знавшие ее имени.

Так чего она добивалась? Зачем причиняла ему такую боль?

Один из возможных ответов вызывал беспокойство: она имела право тревожиться.

И, отправляясь на поиски зеленого «мерседеса», Фрэнк мысленным взором видел Нану, убегающую от него, раскидывающую аккуратно разложенные мелки, топчущую свой рисунок.

Фрэнк знал, что несовершенен, но знал и другое: по сути, он – хороший человек. Он помогал людям, помогал животным. Любил дочь и сделал бы все, чтобы уберечь ее. И он никогда не поднимал руку на жену. Допускал ли он ошибки? Был ли знаменитый удар в стену одной из них? Это Фрэнк признавал. Признал бы в зале суда. Но он никогда не причинял вред тем, кто этого не заслуживал, и собирался только поговорить с владельцем того «мерседеса», верно?

Фрэнк свернул на подъездную дорожку, миновав раскрытые затейливые ворота из кованого металла, и припарковался позади зеленого «мерседеса». Левое переднее крыло покрывала дорожная пыль, зато правое сверкало. Не составляло труда увидеть, где этот сукин сын протирал автомобиль.

Фрэнк зашагал по выложенной каменной плиткой тропе, ведущей от подъездной дорожки к входной двери большого белого дома. Вдоль тропы тянулись бермы с американскими лаврами; их кроны смыкались над головой, образуя тоннель. В ветвях щебетали птицы. В конце тропы, у самого крыльца, в каменной кадке росла цветущая сирень. Фрэнк подавил желание вырвать ее. Он поднялся на крыльцо. На массивной дубовой двери висела бронзовая колотушка в форме кадуцея.

Фрэнк велел себе развернуться и ехать домой. Вместо этого схватился за колотушку и принялся колотить по пластине.

7

Гарту Фликинджеру потребовалось время, чтобы отлепиться от дивана.

– Подождите, подождите, – сказал он гостю, но напрасно: дверь была слишком толстой, а голос слишком севшим. Он непрерывно курил наркоту после возвращения домой из трейлера удовольствий Трумана Мейвезера.

Если кто-то спрашивал его о наркотиках, Гарт старался создать впечатление, будто пользуется ими лишь изредка, чтобы расслабиться, но это утро стало исключением. Не каждый день ты справляешь нужду в трейлере наркоторговца, и в этот момент по ту сторону хлипкой сортирной двери начинается третья мировая война. Что-то случилось: грохот, выстрелы, крики, – и в приступе крайнего идиотизма Гарт приоткрыл дверь, чтобы посмотреть, что происходит. Забыть увиденное будет трудно. Даже невозможно. В дальнем конце трейлера стояла черноволосая женщина, голая от талии до пяток. Она держала арканзасского дружка Трума за волосы и пояс джинсов и вколачивала лицом в стену: чвак! чвак! чвак!

Это напоминало таран, проламывающий массивным бревном ворота замка. Голову мужчины заливала кровь, руки бессильно свешивались вниз.

Сам Труман кулем сидел на полу, с дырой от пули во лбу. А незнакомая женщина? Ее лицо было устрашающе спокойным. Словно она занималась привычным делом, без особого интереса, по долгу службы, вот только дело это было весьма необычным: использование головы человека в качестве тарана. Гарт осторожно закрыл дверь, встал на сиденье унитаза и вылез в окно. Рванул к своему автомобилю и помчался домой со скоростью света.

Случившееся встряхнуло его нервную систему, а такое случалось нечасто. Гарт Фликинджер, дипломированный пластический хирург, уважаемый коллегами член Американского общества пластических хирургов, редко нервничал.

Сейчас он чувствовал себя лучше, крэк тому поспособствовал, но стук в дверь определенно не радовал.

Гарт обошел диван и пересек гостиную, приминая коробки от фастфуда, во множестве разбросанные по полу. На плоском экране невероятно сексуальная журналистка с очень серьезным видом рассказывала что-то о пожилых женщинах, которые находились в коматозном состоянии в доме престарелых, расположенном в округе Колумбия. Серьезность журналистки только повышала ее сексуальность. У нее первый размер бюстгальтера, подумал Гарт, хотя фигура просто молит о втором.

– Почему только женщины? – размышляла вслух журналистка с плоского экрана. – Поначалу мы думали, что болезни подвержены только очень старые и совсем юные, но теперь ясно, что заболевают женщины любого возраста…

Гарт прижался лбом к двери, хлопнул по ней ладонью.

– Прекратите! Хватит!

– Открывайте!

Голос был низкий и злобный. Гарт набрался сил и оторвал голову от двери, чтобы посмотреть в глазок. На крыльце стоял афроамериканец лет тридцати пяти, широкоплечий, с потрясающими чертами лица. Бежевая униформа мужчины заставила сердце Гарта учащенно забиться: коп! Но потом он заметил нашивку: «СЛУЖБА ПО КОНТРОЛЮ ЗА БЕЗДОМНЫМИ ЖИВОТНЫМИ».

Ага, собаколов. Красавец собаколов, но все равно собаколов. Здесь сбежавших собак не прячут, сэр, так что никаких проблем.