Спящие красавицы

Он говорил дело. Перед зданием постоянно гремели выстрелы.

– Уилли, с вами все в порядке?

Уилли Бурк выпрямился и криво улыбнулся. Его лицо побледнело, на лбу выступили капельки пота.

– Проклятье. Сердце прихватило. При последнем осмотре доктор говорил, что нужно бросить эту трубку. Следовало его послушать.

О нет, подумал Клинт. Нет, твою мать, только не это.

Уилли прочитал эту мысль на лице Клинта – видел он отлично – и сжал его плечо.

– Я еще не умер, док. Пошли.

3

Со своей позиции у комнаты для посетителей, теперь взрывом динамита разнесенной в клочья (вместе с теми, кто там находился), Фрэнк увидел, как Джек Албертсон рухнул в разорванном противогазе, с залитым кровью лицом. Его теперь и родная мать не узнает, подумал Фрэнк.

Он поднес ко рту рацию:

– Доложите о себе! Всем доложить о себе!

Откликнулись только восемь или девять человек, в основном те, кто прикрывался бульдозерами. Разумеется, рации были не у всех, но Фрэнк рассчитывал, что откликов будет больше. При самом оптимистичном раскладе получалось, что он потерял четверых, считая Джека, который не мог выжить. В глубине души Фрэнк знал, что потери составляют пять или шесть человек и раненые нуждаются в госпитализации. Может, этот парнишка, Бласс, которого оставили на блокпосту с Миллером, отвезет их в больницу Святой Терезы на одном из автобусов, хотя только Бог знал, кто дежурил в больнице. Возможно, никто. Как такое могло случиться? Господи, у них же были бульдозеры. Казалось, бульдозеры быстро решат все проблемы.

Джонни Ли Кронски схватил Фрэнка за плечо.

– Надо заходить, дружище. Добьем их. Вот этим. – Его рюкзак был по-прежнему расстегнут. Он отодвинул полотенце с динамитом и показал Фрэнку C-4 братьев Грайнеров. Кронски вылепил из взрывчатки некое подобие детского футбольного мяча и вдавил в него смартфон.

– Это мой мобильник, – пояснил Кронски. – Жертвую его борьбе за идею. Все равно это кусок дерьма.

– Где мы войдем? – спросил Фрэнк. Слезоточивый газ рассеивался, но ему казалось, будто его голова полна газа, затуманивавшего все мысли. День разгорался, красное солнце поднималось все выше.

– Здесь лучше всего, – ответил Кронски, указав на искореженный «флитвуд». Его прижало к зданию, но места хватало, чтобы пролезть к дверному проему и пробраться к дверям, которые выбило внутрь и сорвало с петель. – Стратерс и парни за бульдозерами нас прикроют. Мы войдем и будем идти, пока не доберемся до суки, которая все это устроила.

Фрэнк уже не мог точно сказать, кто все это устроил, но кивнул. Похоже, ничего другого ему не оставалось.

– Надо поставить таймер, – сказал Кронски и включил мобильник, вдавленный в C-4. Из гнезда для наушников торчал проводок, другой конец которого шел к батарейкам, тоже вдавленным во взрывчатку. Глядя на эти манипуляции, Фрэнк вспомнил, как Элейн готовила воскресные обеды: доставала из духовки мясо и втыкала в него специальный термометр.

Кронски с силой стукнул его по плечу.

– Сколько времени, как ты думаешь? И думай усердно, потому что когда счет пойдет на секунды, я брошу ее, где бы мы ни находились.

– Я думаю… – Фрэнк потряс головой, пытаясь прочистить мозги. Он никогда не был в тюрьме и рассчитывал получить всю необходимую информацию от Дона Питерса. Просто не осознавал, что толку от Питерса никакого. Теперь, когда было слишком поздно, Фрэнк понял, что совершил серьезную ошибку. А что еще он проглядел? – Четыре минуты?

– Ты мне говоришь или спрашиваешь? – осведомился Кронски голосом вспыльчивого преподавателя старших классов, имеющего дело с тупым учеником.

Они слышали выстрелы, но атака, похоже, захлебнулась. В любой момент его люди могли задуматься об отступлении. Этого Фрэнк допустить не мог.

Нана, подумал он и сказал:

– Четыре минуты. Я уверен.

Через четыре минуты или я умру, или все закончится.

Конечно, при штурме женщину могли убить, но он был готов рискнуть. Фрэнк подумал о животных в клетках, чьи жизни оказались в заложниках у сил, которых они не понимали.

Кронски открыл приложение, прикоснулся к экрану, и на нем появилось заданное время – 4:00. Прикоснулся вновь, и начался обратный отсчет. Фрэнк зачарованно наблюдал, как 3:59 превратилось в 3:58, потом в 3:57.

– Готов, Джиэри? – спросил Кронски с маниакальной ухмылкой, сверкнув золотым зубом.

(«Что ты делаешь? – спросил сукин сын – агитатор у Кронски в тот день в шахте «Грейстоун № 7», принадлежавшей «Улисс энерджи». – Быстро догоняй». Сукин сын – агитатор опережал его ярдов на двадцать. В темноте тоннеля Кронски не мог разглядеть лица тупого ублюдка, как и футболку с Вуди Гатри, только лампу на каске. Власть за профсоюзом, любил говорить этот сукин сын – агитатор. Но куда большая власть принадлежала доллару, и человек от «Улисс энерджи» отсчитал Джонни Ли Кронски несколько хрустящих купюр, чтобы решить проблему раз и навсегда. «Да пошел ты с твоим профсоюзом и самодовольной задницей», – крикнул Кронски сукиному сыну – агитатору, прежде чем бросить динамитную шашку и убежать со всех ног.)