Спящие красавицы

Лоуэлл, привалившись спиной к стволу кедра, велел брату, который лежал на спине, вытереть рот: в свете звезд, отправившемся в путешествие миллиарды лет назад, блестела его слюна. Лоу пребывал в отвратительном настроении. Он терпеть не мог ждать, но не было никакого смысла открывать огонь до того, как копы пойдут в наступление. Жалили комары, какая-то чертова сова ухала с самого заката. Валиум бы ему помог. Помог бы даже найквил. Если бы могила Большого Лоу находилась неподалеку, Маленький Лоу без колебаний разрыл бы ее, чтобы избавить гниющий труп от бутылки «Ребел Йелл».

Внизу лежало Т-образное здание тюрьмы, ярко освещенное прожекторными вышками. С трех сторон площадку, на которой находилась тюрьма, окружали леса. С востока было поле, которое подступало к холму, где расположились Лоу и Мей. Это поле, думал Лоу, идеально подходит для стрельбы. Ничто не помешает полету гранаты. Когда придет время, зрелище получится завораживающее.

3

Двое мужчин сидели на корточках между передним бампером «флитвуда» и парадной дверью тюрьмы.

– Желаете исполнить эту почетную обязанность? – спросил Тиг.

Клинт сомневался в почетности этой обязанности, но кивнул и зажег спичку. Поднес к бензиновой тропке, ранее проложенной Тигом и Рэндом.

Тропка вспыхнула, от парадной двери огненным ручейком побежала через автомобильную стоянку, нырнула под внутренний забор. Там, на травяной медиане, разделявшей внутренний и наружный заборы, стопки покрышек сперва затлели, потом начали разгораться. Вскоре их свет отогнал тьму от периметра тюрьмы. В воздух поднимались клубы едкого дыма.

Клинт и Тиг вернулись под крышу.

4

В темной комнате отдыха дежурных Микаэла, воспользовавшись фонарем, обыскала шкафчики. Нашла пачку игральных карт «Байсиклз» и предложила Джареду сыграть в «Войну». Все остальные, за исключением трех бодрствующих заключенных, несли вахту. Микаэле требовалось чем-то себя занять. Было около десяти вечера понедельника. В последний раз она проснулась в шесть утра четверга и с тех пор бодрствовала, причем чувствовала себя прекрасно, лучше некуда.

– Не могу, – ответил Джаред.

– Что? – переспросила Микаэла.

– Очень занят, – ответил он и криво улыбнулся. – Думаю о том, что мне следовало сделать, а я не сделал. О том, что моим родителям следовало отложить последнюю ссору. О том, как моя девушка – ну, не совсем девушка, но вроде этого – заснула, когда я обнимал ее. – И он повторил: – Очень занят.

Если Джаред Норкросс хотел, чтобы его пожалели, Микаэла ничем не могла ему помочь. После четверга мир слетел с катушек, но рядом с Гартом Микаэла могла относиться к этому как к забаве, сущей ерунде. Она не ожидала, что будет так скучать по нему. Его обдолбанная жизнерадостность была единственным, что имело смысл в рехнувшемся мире.

– Я тоже боюсь, – сказала она. – Нужно быть психом, чтобы не бояться.

– Я просто… – Он умолк.

Он не понимал того, что говорили в тюрьме об этой женщине, ее особых способностях, того, что Микаэла, репортер и дочь начальника тюрьмы, ощутила прилив энергии после магического поцелуя странной заключенной. Он не понимал, что нашло на его отца. Понимал только одно: люди начали погибать.

Как и предположила Микаэла, Джаред скучал по матери, но не искал ей замену. Заменить Лайлу не мог никто.

– Мы – хорошие парни, да? – спросил Джаред.

– Не знаю, – призналась Микаэла. – Но уверена, что не плохие.

– Это уже что-то.

– Да ладно тебе. Давай сыграем в карты.

Джаред провел рукой по глазам.

– Хорошо, какого черта. В «Войне» мне нет равных. – Он направился к столу посреди комнаты отдыха.

– Хочешь колу?

Он кивнул, но мелочи для торгового автомата ни у кого не оказалось. Они пошли в кабинет начальника тюрьмы, вывалили на пол содержимое огромной вязаной сумки Джейнис Коутс и, присев на корточки, принялись вытаскивать монетки из груды квитанций, купюр, тюбиков гигиенической помады и сигарет. Джаред спросил Микаэлу, чему она улыбается.

– Сумка моей матери, – ответила Микаэла. – Она начальник тюрьмы, но сумка у нее – как у хиппи.

– О, – Джаред усмехнулся. – И какой, по-вашему, должна быть сумка начальника тюрьмы?

– Что-нибудь с цепями и наручниками.

– Для извращений?

– Не будь ребенком, Джаред.

Мелочи на две банки колы хватило с лихвой. Прежде чем вернуться в комнату отдыха, Микаэла поцеловала кокон матери.

Обычно партия в «Войну» длилась вечность, но в первой игре Микаэла побила Джареда менее чем за десять минут.

– Черт, – сказал Джаред. – Война – это ад.

Они сыграли еще, еще и еще, почти не разговаривая, просто выкладывая карты в темноте. Микаэла продолжала выигрывать.

5