Спящие красавицы

Одна женщина рассказала о своем муже. Он был отличным парнем, он действительно, действительно им был, взял вину на себя и теперь тянул срок, и все такое. Другая женщина рассказала о своем партнере по написанию песен. Они организовывали пикники, и когда работали сообща, все было просто отлично. Он был словами, она была музыкой.

Некоторые просто скучали по дому.

Кэрол Лейтон, преподаватель обществоведения в старшей школе, сказала, что хочет съесть Кит-кат,[387] которые ей не приедаются, сесть на свой диван, смотреть фильмы по Нетфликс и гладить кота.

— Мой опыт с мужчинами был на сто процентов паршивым, но я не создана для начала нового мира. Может я трусиха, но я не могу притворяться. — Она была не одинока в своем желании вернуть обычные блага цивилизации, оставшиеся по ту сторону.

Но в основном, причиной, которая тянула их обратно, были сыновья. Новое начало для каждой женщины в этом мире было прощанием навсегда со своими драгоценными сыновьями, и они не могли этого вынести. Это разрывало сердце Эви на части. Сыновья убивали сыновей. Сыновья убивали дочерей. Сыновья оставляли оружие там, где другие сыновья могли найти его и случайно подстрелить себя или своих сестер. Сыновья сжигали леса, и сыновья сбрасывали химикаты в землю, как только инспекторы Агенства по охране окружающей среды уходили. Сыновья не звонили в дни рождения. Сыновья не любили делиться. Сыновья били детей, душили подружек. Сыновья узнавали, что они выросли, уходили, и никогда больше не возвращались. Сыновьям было наплевать на близких, они бросали своих сыновей или дочерей, когда по их словам, им надо было бежать в офис.

Змея скользнула вниз по Дереву и свернулась клубком, прямо перед Эви.

— Я видела, что ты сделала, — сказала она змее. — Я видела, как ты отвлекала Жанетт. И я ненавижу тебя за это.

Змея ничего не сказала в ответ. Змеям не нужно извиняться за свое поведение.

Элейн Наттинг стояла рядом с дочерью, но она не прислушивалась к говорившим, а витала в своих мыслях. В ее голове, она все еще видела влажные от слез глаза мертвой женщины. Они были почти золотые, эти глаза, и очень глубокие. Взгляд в них не был злым, просто настойчивым. Элейн никуда не могла укрыться от этого взгляда. Сын, сказала женщина, у меня есть сын.

— Элейн? — Спросил кто-то. Пришло время ей принять решение. — У меня есть дело, которое мне очень нужно сделать, — сказала Элейн. Она обняла Нану. — К тому же, моя дочь любит своего отца.

Нана обняла ее.

— Лила? — Спросила Дженис. — А как ты?

Они все повернулись к ней, и Лила поняла, что сможет отговорить их, если захочет. Она могла бы сохранить этот новый мир и уничтожить старый. Хватило бы нескольких слов. Она могла бы сказать: Я люблю вас всех, и мне нравится то, что мы здесь сделали. Давайте не будем этого терять. Она могла бы сказать: Возможно, я потеряю мужа, каким бы героем он ни был, но я не хочу терять все это. Она могла бы сказать: вы, женщины, никогда не будете такими, какими были раньше, и какими они ожидают вас видеть, потому что часть вашего разума всегда будет здесь, где вы были по-настоящему свободны. С этого момента вы будете носить в себе Наше Место, и вы всегда будете их околдовывать.

Но разве мужчины не желали быть околдованными женщинами? Женщины всегда были магией, о которой мечтали мужчины, и иногда их мечты превращались в кошмары.

Могучее голубое небо исчезло. Последние полоски света создавали магниевые мазки над холмами. Эви наблюдала за Лилой, зная, что до нее наконец-то все дошло.

— Да, — сказала она им. — Давайте вернемся и приведем этих парней в форму.

Они обрадовались.

Эви заплакала.

4

Подвое, они пошли, словно из ковчега на Арарате. Бланш и малыш Энди, Клаудия и Селия, Элейн и Нана, миссис Рэнсом и Платина Элуэй. Они шли рука об руку, осторожно переступая через гигантский сучковатый корень, а затем заходя в глубокую ночь внутри Дерева. В промежутке между ними мерцал рассеянный световой луч, как будто источник света находился где-то за углом — а вот что там действительно, за углом? Свет увеличивал тени, ничего не раскрывая. Каждый путешествующий потом вспоминал какой-то шум и чувство тепла. Внутри этого слабо освещенного прохода ощущалась потрескивающая реверберация, как будто кожу щекотали крылья мотыльков — а затем они просыпались на другой стороне дерева, в мире людей, их коконы таяли… но мотыльков не было. Не в этом случае.