Спящие красавицы

— Нет. — Клинт потирал большим пальцем левой руки по ладони правой. — Выстрели ему в ногу. Свали его с ног.

— Серьезно? — Билли, бывало, стрелял по игрушкам, но по людям — никогда.

Уилли Берк издал через нос своего рода гудящий звук.

— Пуля в ногу может убить человека, Док.

Клинт кивнул головой, чтобы показать, что он понял.

— Мы должны охранять это место. Сделай это, Билли. Выстрели ему в ногу. Это будет меньшее из зол, и покажет им, что мы здесь не в игрушки играем.

— Хорошо, — сказал Билли. Он посмотрел в прицел. Чиновник Миллер, большой, как щит, за двумя рядами защитной сетки, стал обмахиваться своей соломенной шляпой, огнетушитель он поставил рядом на траву. Перекресток прицела застыл на левом колене Миллера. Билли был рад, что его целью был такой мудак, но, как бы там ни было, ему не хотелось этого делать.

Но все равно он нажал на курок.

8

Правила Эви были таковыми:

1) Не высовываться и не убивать до рассвета!

2) Разрезать коконы, в которые были обернуты Кейли и Мора!

3) Наслаждаться жизнью!

— Да, не вопрос, — сказала Энджела. — Но ты уверена, что Мора или Кей не убьют меня, пока я буду наслаждаться жизнью?

— Вполне, — сказала Эви.

— Хорошо, — сказала Энджела.

— Открыть ее камеру, — сказала Эви, и стая крыс появилась из отверстия в душевой кабине. Первая остановилась у основания двери камеры Энджелы. Вторая поднялась на первую, третья на вторую. Из серых крысиных тел, забравшихся на серые крысиные тела, образовалась пирамида, похожая на отвратительные шарики мороженого. Эви ахнула, когда почувствовала, что крысы, составляющие низ пирамиды, задыхаются.

— О, Мать, — сказала она. — Мне очень жаль.

— Посмотрите на этот замечательный дерьмо-цирк. — Энджела была восхищена. — Ты знаешь, что можешь зарабатывать на этом, сестра?

Верхняя крыса была самой маленькой, еще крысеныш. Она протиснулась в замочную скважину, и Эви, контролируя её крошечные лапы, вкладывая в них силу, которой ни одна из крыс ранее не обладала, отодвинула запорный механизм. Дверь камеры открылась.

Энджела взяла пару полотенец из душа, скатала их, положила на нару, и накинула на них одеяло. Она закрыла за собой дверь камеры. Если бы кто-нибудь заглянул внутрь, то он увидел бы, что она окончательно проиграла битву и уснула.

Она открыла дверь в коридор и направилась в Крыло С, где сейчас находилась большая часть спящих в коконах.

— Пока, Энджела, — произнесла Эви.

— Да, — сказала Энджела. — Увидимся. — Она стояла в замешательстве, положив руку на дверь. — Слышишь крики где-то далеко?

Эви слышала. Это, она знала, чиновник Берт Миллер, выл от пулевого ранения в ногу. Его вой пронесся внутри тюрьмы по вентиляционным каналам. Энджеле не нужно беспокоиться об этом.

— Не беспокойся, — сказала Эви. — Это просто какой-то мужик воет.

— А-а, — сказала Энджела и ушла.

9

Жанетт сидела у стены напротив камер во время разговора Энджелы и Эви, слушая и наблюдая. Теперь она повернулась к Дэмиану, умершему много лет назад и похороненному за сто миль отсюда, но все же сидящему рядом с ней. В бедре у него торчала отвертка, и на полу под ним растекалась кровавая лужа, хотя кровь не приставала к Жанетт, даже одежду не мочила. Что было странно, потому что она сидела в самой луже.

— Ты это видел? — Спросила она.

— Тех крыс?

— Да, — сказал Дэмиан. Тон его голоса был высоким и скрипучим, словно он подражал ее голосу. — Я вижу этих крысищ, Дженни-детка.

Тьфу, — подумала Жанетт. Он был норм, когда впервые появился в ее жизни, но теперь он раздражал.

— Крысы так же жуют и мой труп, потому что ты меня убила, Дженни-детка.

— Извини. — Она коснулась своего лица. Казалось, что она плачет, но лицо было сухим. Жанетт впилась ногтями в лоб, пытаясь причинить себе боль. Ей не нравилось быть сумасшедшей.

— Давай-ка. Зацени. — Дэмиан приблизил к ней свое лицо. — Они изжевали меня прямо до мозга. — Его глаза были черными пустотами; крысы выгрызли глазные яблоки. Жанетт не хотела смотреть, хотела закрыть глаза, но если она это сделает, то сон её накроет.

— Какая мать позволит отцу своего сына дойти до такого? Убивает его и позволяет крысам жевать его, как будто он какая-то конфетка?

— Жанетт, — сказала Эви. — Эй. Иди сюда.

— Не думай об этой суке, Дженни, — сказал Дамиан. Крысёныш выпал из его рта, когда он это говорил. Он приземлился на колени Жанетт. Она закричала и шлепнула по нему, но его там уже не было. — Мне нужно твое внимание. Смотри на меня, дура.

Эви сказала:

— Я рада, что ты не спишь, Жанетт. Я рада, что ты меня не послушала. Что-то происходит на другой стороне и… ну, я думала, что буду этому рада, но, может быть, я к старости становлюсь мягкотелой. На случай, если это продлится достаточно долго, я бы хотела, чтобы слушание дела было справедливым.

— О чем это ты говоришь? — Произнесла Жанетт осипшим голосом. Ее всю ломало.

— Хочешь снова увидеть Бобби?

— Конечно же, я очень хочу его видеть, — сказала Жанетт, игнорируя Дэмиана. Делать это становилось все легче и легче. — Конечно же, я хочу увидеть своего мальчика.