Спящие боги

И наплывали воспоминанья. Уже не сотни — тысячи схваток. Однообразных, кровавых. Почти каждый день на протяжении этих тридцати лет он кого-нибудь убивал. Вначале убийство пугало, убитые снились, но потом привык. Ему доводилось убивать и женщин, и почти детей. Он часто получал раны. Раз ему рассекли живот, и он с выпотрошенными кишками несколько часов полз до своего лагеря, кишки цеплялись за трупы и их приходилось выдергивать… после этого он поседел.

К врагам, похитителям Гроба Весны Творимир относился с однообразной, всегда сильной ненавистью. И в каждом дне он уделял несколько часов на ненависть, на исступленную ругань в их адрес.

А еще у него была Любава. Вначале исступленно в него влюбленная, она со временем также исступленно его возненавидела. Однако, она не уходила от него. Повопить на супруга, а иногда и вступить с ним в рукопашную было для нее величайшим наслаждением. Творимир уже не раз думал, чтобы убить ее, и раз даже травил, но она выжила…

Сына назвали Володом, в честь художника, воспоминания которого уже почти истерлись из памяти Творимира. Волод-младший не знал ничего кроме войны, и первого человека убил, когда ему едва исполнилось тринадцать. Сейчас ему было двадцать два… Он истово бился за государя, но также он мог драться и за какого-нибудь бандитского атамана.

— Отец. — резко выговаривал он. — Ты так устал от всего. А завтрашний бой — решающий.

— Да… — прошептал Творимир. — Я слишком устал. От всего.

— А раз устал — доверь это дело мне! — торжествующе крикнул Волод-младший.

— Возьми эти пять тысяч… — устало выдохнул Творимир.

И Любава и Волод-младший младший были в заговоре. Они ждали долгого спора, и уже распределили роли. Столь быстрая победа их ошеломила. Они заподозрили, что у Творимира что-то замышляет, и теперь глядели на него зло, чего-то ждали. А Творимир медленно уселся в глубокое кресло, и тихо попросил, чтобы принесли ему вина.

Любава взвизгнула:

— Вина захотел?!.. Да чтобы ты родному сыну чего дал?!..

Творимир зажал уши, закрыл глаза, склонил голову и мучительно застонал.

Подумал было, вновь бежать к полям, но уже чувствовал — на это нет сил. Да и какой смысл бежать? Чтобы вновь провалиться сквозь время? Оказаться уже перед самой смертью?..

Ему было страшно. Он жаждал вырваться из этой бесконечной войны, и в тоже время, он тупая, темная ненависть к «разбойникам» терзала его.

И в таком болезненном состоянии он забылся сном…

Разбудил его быстрый, тут же оборвавшийся всхлип. В темноте шатра быстро шевелился какой-то контур. Вдруг запах крови ударил в ноздри — тогда Творимир завопил:

— Стража!..

Силуэт бросился на Творимира, но во тьме споткнулся об один из переполняющих шатер предметов. Распахнулся полог, метнулся свет факелов. И вот уже схватили, до треска костей вывернули руки. Это был мужчина лет тридцати пяти или сорока. Лицо бледное, темными от ненависти глазами глядел он на Творимира.

А Творимир огляделся — жена и сын уже остывали — глотки их были перерезаны. Только то, что он по обыкновению спал в глубине шатра, спасло ему жизнь. С одной стороны они ничего для него не значили, а с другой — какая-то часть его сознания налилась чернотой и разъела все остальное.

— Убийца! — заскрежетал он.

— Это ты убийца! — смело крикнул пойманный — попытался плюнуть в Творимира, но не попал.

Несчастного повалили, стали извивать ногами.

— Довольно пока! — крикнул Творимир.

Пойманного поставили на ноги — теперь его лицо было разбито, залилось кровью. Он зло усмехался:

— Что не узнал меня?! А я вот узнал! Все это время на тебя охотился! Ведь ты мою мать убил! А сколькие еще были тобой убиты, скольких по твоему приказу замучили!..

— Не правда! — вновь крикнул Творимир, хотя уже знал, что все это правда.

— Я готов к мукам и смерти, жаль только, что не удалось до тебя добраться!..

— Все равно — правда на нашей стороне! — топнул ногой Творимир (но он чувствовал себя и неправым, и слабым, и совсем запутавшимся).

— Ради чего вы начали эту войну?..

— Увести его? — осведомился начальник стражи (тоже, кстати бледный, предчувствующий расправу за то, что убийца проскользнул через все его заставы).

Но Творимир дал знак оставаться — с деланным презрением обратился к убийце:

— Мы начали войну ради Гроба Весны, который вы выкрали…