Спящая

Собака и Катька синхронно повернулись ко мне и посмотрели так, что стало ясно: Халком собаке не быть. Жаль. И правда подходит.

– Тор! – завопила Катька на весь автобус. – Конечно, как я раньше не подумала, Тор! Он знаешь какой классный, он… Смотри, ему нравится! – она показала на собаку, сидящую в той же статичной позе грязной игрушки с грустными стеклянными глазами.

Собака не виляла хвостом и вообще не реагировала. Непонятно, почему Катька решила, что ей нравится. Но на тот момент это уже была не самая большая её странность, так что я ничего такого не подумал. Тор так Тор. Позвонить, что ли, деду Артёму? Нет уж, пусть будет сюрприз. На орехи получим все, но, может, так Катька оставит эту опасную затею с собакой.

Автобус наконец остановился, собака выскочила первой, пробежала несколько шагов и оглянулась на нас: «Ну вы идёте?» В этот момент она выглядела обыкновенной собакой, которая идёт домой со своей хозяйкой. Катька радостно выскочила за ней, попутно скинув мне свой рюкзак. Собака дождалась, и они пошли рядом. Катька что-то болтала, а собака как будто слушала, не кивала только. Я нацепил второй рюкзак на второе плечо и побрёл следом. Миха со мной: ему дальше всех, в Новые дома.

Всю дорогу эти двое шли впереди, как будто обсуждая между собой что-то важное. Пёс шёл совсем рядом, как по команде.

Миха уже перестал интересоваться собакой и Катькиным странным капризом, весь путь он болтал о школе и почему-то о рыбалке. Я не слушал, что Миха там бубнит: был слишком занят мыслями о Катьке и собаке. Старательно поддакивал, чтобы не быть невежей, и сам не заметил, как согласился в воскресенье пойти с Михой на лодке рыбачить. Деньки стояли ещё тёплые, нам могло повезти. Последний раз я ездил рыбачить с Лёхой.

– Хочешь, с вами зайду, чтобы дед не так орал из-за собаки?

Предложение было неожиданное и какое-то подлое. А может, я хочу, чтобы дед орал из-за собаки, очень даже хочу, чтобы он её выгнал, ну не к чёртовой матери, а к кому-нибудь из соседей, кто действительно может справиться с этой псиной. Я не хочу трястись за Катьку каждую минуту, я вообще не хочу трястись!

– Его это не остановит.

У Михи стало такое разочарованное лицо, что я почувствовал себя виноватым:

– Но если хочешь посмотреть это шоу, пойдём, конечно. – И мы пошли смотреть шоу.

* * *

У самой калитки Катька притормозила и стала дожидаться нас, неуверенно поглядывая то на двор, то на меня. Это она вдали от деда такая смелая, а теперь, значит, очнулась, будет просить, чтобы я вступился за собаку.

– Ром… – Катька громко шептала, то ли от волнения, то ли оттого, что дед Артём был во дворе. – Ром, ну ты где? Я боюсь заходить одна… Вдруг он не в настроении сейчас…

– Защищать не буду, – шепнул я ей и толкнул калитку.

Дед Артём сидел на крыльце и чистил грибы. Здоровенные, белые, наверное, всё утро по лесу бродил. Мы с Михой вошли первыми, Катька с собакой пыталась прятаться за нашими спинами.

– Ну как учёба, молодёжь?

– Здрасьте, – невпопад ляпнул Миха. – Идёт учёба, никуда не девается.

– А Катерина чего прячется, двойку получила?

Лучше бы она и правда получила двойку! Чувствуя себя предателем, я шагнул в сторону. Краем глаза я видел, как Катька пытается ускользнуть опять за мою спину, а собака – нет. Собака осталась стоять где стояла, замерев и вперив в никуда этот несобачий холодный взгляд. У деда Артёма глаза округлились. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, передумал, закрыл, заморгал, как будто отгоняя видение. Он узнал пса, конечно, узнал, тот уже успел стать знаменитостью и перепугать кучу народу. Должно быть, об этом дед Артём и подумал в первую очередь. Я сам только об этом и думал: опасно!

Я надеялся, что он сейчас рявкнет, и все разбегутся: собака восвояси, мы с Михой по домам, а Катька делать уроки и не расстраивать дедушку опасными затеями. Дед Артём может, он такой. Но что-то опять пошло не так.

– И ты надеялась так запросто провести этого красавца в дом, потихоньку спрятать под кроватью, чтобы дедушка не нашёл, выгуливать в свой старый горшок и кормить остатками обеда? – дед Артём улыбнулся. Он улыбнулся, чёрт бы его побрал, улыбнулся, и голос у него был совершенно не рассерженный!

Катька виновато смотрела в землю. А дед отложил нож и сложил руки, готовясь к воспитательной лекции:

– А почему же тогда ты его прятала, объясни? Правда надеялась, что я не замечу?

– Я боялась, ты не разрешишь, – Катька прошептала это земле у себя под ногами. Но дед расслышал:

– Правильно боялась…

Катька протестующе взвыла и бросилась обнимать деда со всех сторон и тараторить:

– Ну-дедушка-ну-пожалуйста-я-больше-ничего-не-попрошу-она-хорошая…

Я зажмурился, чтобы этого не видеть. Хотелось рявкнуть на неё, чтобы прекратила: так только малыши делают, и у тех редко получается… Она трещала неестественно высоко. Ушам было больно от этих звуков, но на то и был расчёт. Нет, Катька изменилась уже тогда, никогда прежде она себе такого не позволяла. Фу!