Читаем Спецназ Великого князя полностью

Из-за двери шаги слышны, потом едва слышно слова молитвы. Стрельцы принесли плотницкие топоры и колун. В любом хозяйстве такие принадлежности есть, слугам дрова колоть али петуху голову рубить.

– Приступайте! – распорядился Фёдор и в сторону отошёл.

Однако дверь рубить не пришлось. Щёлкнула задвижка, дверь отворилась, боярин вышел.

– Вяжите ему руки! – распорядился Фёдор.

Боярину верёвкой стянули руки сзади. Уж больно прыток, кабы не попробовал сбежать по дороге. Боярина повели в городскую тюрьму.

Всех воров, убийц да прочий сброд ещё позавчера повесили, чтобы места освободить. На улицах пустынно, горожане лишний раз боялись показываться. Сдав арестованного, Фёдор с десятком направился по другому адресу. Тут не боярин, не дворянин, но по адресу Фёдор со стрельцами получил отпор, да ещё какой. На стук в калитку открыл кряжистый мужик звероватого вида. Увидев ратников, успел захлопнуть калитку прямо перед носом.

– Лезьте через забор, отпирайте!

Один из стрельцов подпрыгнул, уцепился руками за верх забора, другой его снизу подталкивал. Забор высокий, прочный, стрелец спрыгнул тяжело, тут же запорный брус отодвинул. Фёдор со стрельцами во двор ворвался. Мужик мог побечь на задний двор, поэтому Фёдор пальцем ткнул.

– Ты и ты, на задний двор!

А остальные к избе побежали. Вдруг распахивается дверь и из сеней выбегают пятеро дебелых мужиков. Каждый при оружии – у кого короткая абордажная сабля, у кого палица, у одного так даже боевой топор на длинной рукояти. Фёдор сразу сообразил, не иначе ушкуйники, целая команда почти.

Стрельцы сабли повыхватывали, начали биться. Мужики крепкие и сильные, напирают. Против Фёдора новгородец с дубиной. Силён, дубина так и летает в его руках. Если угодит по черепу, раскроит. Фёдор удары на саблю принимал, беспокоился – сдюжит ли удары. Один из затинщиков удобный момент улучил, нанёс удар в грудь, вторым ударом добил. На шум боя – крики, звон оружия – в тыл новгородцам выбежали двое стрельцов с заднего двора. Напали неожиданно сзади, сразу обоих сразив. Все дружно на оставшуюся троицу навалились, зарубили. Фёдор дыхание перевёл.

– Раненые есть?

У двоих стрельцов лёгкие раны на руках. Считай – легко отделались. Поперва Фёдор посожа-лел, что затины в полку остались. А потом решил – правильно. Зачем такую тяжесть таскать, если выстрел мгновенно сделать нельзя? Затина, хоть и заряжена, требует сначала фитиль поджечь, а этого времени, пусть и малого, не было. Нападение внезапно произошло и, будь стрельцы менее расторопны, сами бы сейчас во дворе валялись.

– Обыскать дом! Бумаги с записями, ценности искать и мне доставить.

В избу вошли, тишина. Неуж без семьи жил хозяин? Фёдор за стол в трапезной сел. Изба пятистенка, большая, но осмотрели всё быстро и тщательно, включая подпол. На стол Фёдору мешочек с деньгами положили и бумаги.

– Надворные постройки вчетвером, двое на чердак! – распорядился Фёдор.

Деньги из мешка на пятнадцать равных кучек разложил. Десятник от трофеев вдвое больше рядового стрельца имеет, а сотник впятеро. Свою долю Фёдор в мошну сгрёб. Всё же прибыток к жалованью, а хозяину деньги уже не нужны. Коли их в казну сдать, могут исчезнуть бесследно. Стрельцы жизнью рисковали, здоровьем, а приберёт какой-нибудь чин из приказа. Несправедливо. Бумаги Фёдор читать не стал, не его дело, специальные людишки на то есть, пыточных дел мастера. Стрельцы вернулись с пустыми руками.

– Нет ничего, сотник!

– Берите по кучке и держите язык за зубами, – предупредил Фёдор.

Деньги сгребли быстро. Почти все женаты, деньги всегда потребны, на одежонку деткам, избу подправить, жёнке подарок, да хоть платок.

Фёдор с ратниками в городскую тюрьму пошёл, надо известить о смерти новгородца.

– Ты бы хоть голову принёс, что ли! – поморщился писарь, вычёркивая фамилию уби-того.

– Оторви задницу и сам сходи, коли убедиться хочешь, – разозлился Фёдор. – Двое моих воинов ранены были, пока ты в тепле сидел. Или пошли кого-нибудь проверить, трупы во дворе лежат, все пятеро.

– Пятеро? А фамилии?

Писарь за гусиное перо схватился.

– Сдурел, что ли? Они на нас напали, да с оружием. Я должен был фамилии спросить или отбиваться? Не знаю фамилий, спросите соседей, наверняка их знают.

– Ладно, – поморщился писарь. – Вот тебе ещё адресок на сегодня. Доставишь – и свободен. На сегодня!

Писарь поднял указательный палец, измазанный чернилами. Сунул Фёдору бумажку, где фамилия нацарапана и адрес. Фёдор прочитал.

– А где это – Никитская?

– Почём мне знать? Я в Новгороде сам третий день, – пожал плечами писарь.

Делать нечего, Фёдор – человек государев, как и писарь. Разузнав у прохожих, десяток пошёл по адресу. Поблуждали маленько, город-то незнакомый, да не все улицы прямые. Постучали в калитку. За забором дом каменный, не изба, хоть и один этаж. На стук служанка подошла, дрожащим от страха и волнения голосом спросила:

– Кого наддать?

– Хозяина.

– В нетях он, – после запинки ответила женщина.

– Открывай, проверим.

– Не могу, хозяин отворять никому не велел.

– Не откроешь, выломаем, а тебя в наказание за лжу в поруб бросим.

– Ох ты, беда какая!

Перейти на страницу:

Все книги серии Спецназ древней Руси

Спецназ Великого князя
Спецназ Великого князя

Знаменитое сражение на реке Угре в 1480 году, позже прозванное «Стоянием», положило конец монголо-татарскому игу и послужило первой вехой в становлении независимого Русского государства. Боевые действия продолжались несколько месяцев на широчайшем для тех времен фронте – более 60 верст. До решающей битвы дело так и не дошло – конец противостоянию положила отправка в глубокий тыл ордынцев отряда отборных воинов Великого князя Ивана.Сейчас бы такой отряд назвали разведывательно-диверсионной группой специального назначения… Спецназом!Расширялось и крепло Московское государство, прирастало землями, непрерывно воевало. И молодой дружинник Федор Сухарев прошел вместе с ним славный путь от новика до десятника и сотника, сражаясь, побеждая и познавая горечь поражений.

Юрий Григорьевич Корчевский

Историческая проза / Попаданцы

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза