Спецназ Великого князя

– Доедай, а то хрустишь громко. Попробую тебя в трюме спрятать. Но сидеть надо тихо, как мышь. По возможности подкармливать сухарями буду. Как в свои земли войдём, выпущу ночью. А до той поры хоронись. Понял?

– Как не понять?

– Тогда за мной иди, только тихо. Не разговаривай.

Караульный на носу лодьи Фёдора с рабом глазами проводил. Фёдор спящих на палубе гребцов обошёл, люк откинул в трюм.

– Спускайся.

Ванюшка почти неслышно по палубе прошёлся, в люк нырнул. В темноте оступился, упал, судя по звуку. Но даже не пискнул. Фёдор люк прикрыл, задвижку на место вернул.

Улёгся спать, а из головы паренёк не выходит. Правильно ли он сделал, взяв на борт раба? По-человечески рассудить, так поступок верный. А по сути, кража чужого раба – преступление наказуемое. Рабы на Руси тоже были, но такого обращения, как в Орде, с ними не было.

В Московии человек в рабство мог попасть за долги, причём на время, пока долг не вернёт. И это вполне мог быть сосед или знакомый. Таких называли закупами. Родня могла скинуться деньгами и закупа из рабства выкупить. Но столь суровая мера ответственности помогала людям не брать в долг, коли вернуть не можешь, останавливала.

Утром боярин проснулся поздно, когда кулеш уже сварили. Старков вышел на палубу, потянулся, повёл вокруг глазами.

– Почему стоим? – удивился он.

– Приказаний не было, – ответил кормчий.

Боярин досадливо крякнул, его вина.

– Кушайте и снимаемся.

Обратно пришлось тяжелее, всё время против течения, да ещё ветер не всегда попутный. Шли под вёслами. То гребцы из команды, то дружинники их сменяли, но всё равно медленно получалось.

Фёдор беспокоился, не выдаст ли себя мальчишка? По ночам, на стоянках, когда все спали, выводил его свежим воздухом подышать, покушать. Гриди уже все знали о беглом рабе в трюме, от караула не скроешь. Но боярин и команда судна пока в неведении были. Особенно опасался Фёдор татарских земель. А как прошли, повеселел. В Нижнем, где на стоянку у городской пристани встали, боярин в город ушёл по делам. Фёдор этой же ночью парня отпустил, вручив несколько медяков. Совет на прощание дал:

– Первым делом кузнеца найди, пусть серьгу раба из уха снимет. А потом к купцу какому-нибудь попытайся наняться, а ещё лучше к ремесленнику подмастерьем. И крыша над головой будет и еда, а главное – мастером станешь, сам на жизнь зарабатывать будешь.

– Спасибо, дяденька!

Когда Ванюшка исчез в темноте, Фёдор дух перевёл. Вроде всё обошлось. И парня из неволи выручил, и боярин не прознал. Хотя страху он натерпелся, особливо когда мимо Казани проходили. Только Фёдор ошибался. Кто-то из команды парня видел, о нелегальном пассажире кормчему сказал, а тот попозже боярину. Старков огневался, устроил Фёдору разнос.

– Зачем взял раба?

– Мальчонка совсем, тощий, замордуют его до смерти.

– Мы же с мурзой переговоры вели, союзник нужен в борьбе с Ордой, а ты из стойбища раба украл.

– Я не крал, он сам пришёл.

– Жалостливый, да? Одного пожалел, а царь за всех радеет. Ты думаешь, ногайцы не сопоставят наш визит и пропажу раба? Как можно доверять переговорщику, если он вор? А если это проверка была?

– Прощения прошу, не помыслил.

– Я в Иноземный приказ о твоём проступке доложу, пусть сами решают.

Доброта и жалостливость Фёдора вышли ему боком. По приезде в Москву боярин доложил о проступке Фёдора в Иноземном приказе. Никто разбираться не стал, да и зачем, если Фёдор вину признавал. Не преступление совершил, но проступок мог навлечь нежелательные последствия. Беклемишев к себе вызвал, всё же его протеже.

– Подвёл ты меня, Фёдор.

– Виноват.

– Нельзя на государевой службе жалость или мягкость проявлять. Впрочем, ты ещё молодой, опыта нет. Придётся тебя перевести в другой полк, но в Москве оставлю. Ступай пока и жди распоряжений.

Огорчился Фёдор. Хотел как лучше сделать. С полком уже свыкся, с десятком своим. Если переведут, а это вопрос времени, слишком он мелкая сошка, чтобы спрашивать его желания, придётся снова завоёвывать доверие, привыкать к людям. Да и сложатся ли отношения с начальством?