Читаем Спецназ Великого князя полностью

После Бельджамена кормчий судно к левому берегу Волги прижимать стал. Только Волгой большую реку в этих краях называли по-татарски – Итиль. Слева уже шли земли Тюменского ханства, фактически – Ногайской орды, а справа – Большой Орды, татар. На левом берегу кочевья ногаев, а правитель ногаев – мурза Ямгурчей со старшим братом Мусой, обычно находился в Сарайчике, на правом берегу реки Урал. Дочь Ямгурчи Карануш, была замужем за казанским ханом Ильхамом. Ниже по правому берегу располагался Сарай-Бату, основанный в 1254 году Батыем. Город был разрушен Тимуром, и ныне ханы располагались в Сарай-Берке, заложенном ханом Узбеком на берегу Ахтубы, притоку Итиля, в 1430 году. Велик был город, до ста тысяч жителей, в то время как Париж насчитывал двадцать пять.

Кочевники ставили юрты, пасли стада, периодически перегоняя их с места на место. И тайная встреча здесь, на пастбище, была местом удобным. Лазутчики были и в Сарайчике и в Сарай-Берке, и посещение московского посланника не осталось незамеченным. Переговорщиком был боярин Алексей Старков. Когда по левому берегу потянулись пастбища со стадами и юртами, он подошёл к левому борту судна. Фёдор подумал: что может разглядывать боярин? Местность унылая, однообразная. Оказалось, знак высматривал. На берегу копьё воткнуто, а на нём маленький флажок, скорее – тряпка красного цвета. Боярин тут же приказал кормчему править к берегу. Пристали, сбросили сходни. Команда, по распоряжению боярина, стала вытаскивать из трюма тюки и мешки. Фёдор догадался – подарки. Без них переговоры не начинались, традиция. А уж восточные люди подарки любят больше, чем европейцы. За берегом присматривали, потому что не успела команда выгрузить весь груз, как от далёких юрт к судну поскакал всадник. Подъехав, круто осадил лошадь. Опоясан саблей, за плечом лук и сагайдак для стрел.

– Кто такие?

– Встреча назначена с мурзой Ямгурчеем, – ответил боярин.

– Хоп!

Ногаец ускакал. Боярин принялся пересчитывать мешки и тюки.

– Вот этот назад уберите, в трюм.

Двое гребцов подхватили тюк, забросили на палубу. Другие живо в трюм спустили. Боярин бороду расчесал, одежду на себе оправил. От юрт отделились несколько всадников, за ними арба, запряжённая быком. Процессия медленно, с достоинством к берегу приближалась. Посыльный ногаец лошадь гнал, исполняя поручение господина, а мурзы ногайские медлили, негоже им коней гнать, не простые нукеры. Остановились шагов за двадцать от боярина, спешились, к боярину пошли, и он навстречу несколько шагов сделал. Встретились посередине. Вроде мелочь, но им внимание уделяется большое. Человек, ниже званием, достоинством, чином, сам идёт к более уважаемому господину. Если стороны равны, то обе идут друг к другу, иначе – обида вплоть до срыва переговоров. Лёгкий поклон с обеих сторон, потом обмен приветствиями. Команда и дружинники у борта стояли на палубе. Команда судна просто глазела, а Фёдор с гридями сигнала ждал. Ещё вчера боярин с Фёдором уговорился. Коли снимет шапку, гридям на берег бежать и оборонять боярина, по возможности тюки на судно забрать. Опасался боярин, чужаки могут быть, в лицо мурз не знал, встреча первая.

Похоже – сладилось, потому что по знаку старшего из ногайцев тюки и мешки на арбу грузить стали. К боярину осёдланного коня подвели, причём седло славянское, с передней и задней лукой, со стременами. У ногайцев стремян у седла нет, они управляют лошадью ногами, впрочем, как и татары. И в седло не садятся, как славяне, а впрыгивают с земли.

Всадники направились к юртам. Фёдор выставил караул из двух дружинников. Одного на берегу, а второго на носу судна – наблюдать за юртами. Конечно, обижать каким-либо образом переговорщика нельзя, традиции сильны у всех народов, но всяко случиться может. И Фёдор представить не мог, как действовать в случае агрессивных действий ногайцев. У них воинов раза в три-четыре больше, все при луках и на конях. А пешему с конным да без копья не управиться, это всякий знает. Вот и выходит, что только судно охранять будут. А случись сеча, у десятка гридей шанса нет, смертники. Парни его наверняка о том думали, но языки за зубами держали. А ещё Фёдор о боярине Старкове размышлял. Смелый человек, один к ногаям направился. Впрочем, и боярин Беклемишев такой же, за ради царя и Руси жизнью рисковал. Вот и выходит, что служба в Иноземном приказе почётная, да опасная. И никакое жалованье риск не окупит.

До вечера ничего не произошло. Фёдор караулы менял, караульным строго приказывал, глаз от юрт не отводить, чтобы сигнал не пропустить, если будет. К вечеру от становища степняков показалась арба с грузом и двое верховых. Все дружинники на палубе собрались, при оружии и в кольчугах. А ногаец на арбе подъехал, крикнул:

– Подарки принимайте!

Все гриди стали арбу разгружать. Ковры, рулоны тканей – шёлк, парча, отдельно восточной работы серебряные кувшины с драгоценными изумрудами. Фёдор, как погрузили подарки на судно, спросил:

– Наш боярин где?

– Кумыс, однако, пьёт.

– Не говорил, когда будет?

Перейти на страницу:

Все книги серии Спецназ древней Руси

Спецназ Великого князя
Спецназ Великого князя

Знаменитое сражение на реке Угре в 1480 году, позже прозванное «Стоянием», положило конец монголо-татарскому игу и послужило первой вехой в становлении независимого Русского государства. Боевые действия продолжались несколько месяцев на широчайшем для тех времен фронте – более 60 верст. До решающей битвы дело так и не дошло – конец противостоянию положила отправка в глубокий тыл ордынцев отряда отборных воинов Великого князя Ивана.Сейчас бы такой отряд назвали разведывательно-диверсионной группой специального назначения… Спецназом!Расширялось и крепло Московское государство, прирастало землями, непрерывно воевало. И молодой дружинник Федор Сухарев прошел вместе с ним славный путь от новика до десятника и сотника, сражаясь, побеждая и познавая горечь поражений.

Юрий Григорьевич Корчевский

Историческая проза / Попаданцы

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза